Джим изогнулся, пытаясь выяснить, можно ли вытащить Матиаса отсюда, не прихватив при этом ее…
Казалось, острие ни к чему не крепилось. Хорошо.
— …Дэн…ни…малыш…
Нахмурившись, Джим посмотрел на босса.
— Что?
Матиас открыл глаза так, будто веки были стальными ставнями, которые он с трудом смог поднять.
— Брось… меня…
— Ты взлетел на воздух…
— Оставь меня…
— Черта с два. — Джим потянулся к радиоприемнику, надеясь, что ответит Исаак, а не тот долбанутый заместитель. — Давай… давай же…
— Что надо? — Медленные слова, произнесенные с мягким южным акцентом, стали хорошей новостью.
Слава Богу, что трубку взял Исаак.
— Матиас ранен. Бомба. Убедись, что мы не попадем под учебную стрельбу, когда прибудем в лагерь.
— Как сильно?
— Сильно.
— Где вы вообще? Я возьму Лэнд Ровер и подберу вас.
— Сорок шестой градус се…
Раздался выстрел, и пуля просвистела рядом с ухом Джима… он даже решил, что ему попали в голову, и вот-вот должна вспыхнуть боль. Оперевшись на одну руку, Матиас уронил ЗИГ на пол… и, вот незадача, Джим не рухнул наземь из-за травмы черепной коробки. Очевидно, это был предупредительный выстрел.
Единственный работающий глаз босса сиял неправедным светом.
— Выбирайся… отсюда… живым.
Прежде, чем Джим успел заткнуть Матиаса, он осознал, что в его руку что-то впивается. Подняв вещицу, он обнаружил… детонатор бомбы.
Перебирая его в руке, он поначалу не понял, на что смотрит.
А потом все стало слишком очевидно.
Сузив глаза, он посмотрел на Матиаса, убрал часть детонатора в передний карман и пополз к своему боссу.
— Ты не используешь меня таким образом, — мрачно сказал он. — Ни за что на свете.
Матиас начал бормотать как раз в тот момент, когда в приемнике раздалась громкая брань.
— Я в порядке, — сказал Джим Исааку. — Пистолет дал осечку. Я возвращаюсь в лагерь. Убедись, что по нам не откроют огонь.
Голос южанина мгновенно стал твердым и уверенным, как рука, которой он убивал:
— Где вы? Я просто возьму…
— Нет. Оставайся на месте. Найди медика незаметно для остальных и убедись, что он сможет держать язык за зубами. И нам понадобится вертолет. Матиаса нужно перевезти по воздуху… все тайно. Никто не должен знать.
Последнее, что нужно Джиму, — так это чтобы Исаак посреди ночи пустился на их поиски. Этот парень — единственное, что стоит между Джимом и обвинением в убийстве главы самой беспощадной теневой организации в составе правительства США.
Этого он не переживет. Буквально.
Но, по крайней мере, игра в прятки не станет чем-то новым. Помалкивание — основной принцип работы в специальном подразделении… никто не знал наверняка, сколько там было оперативников, куда они направлялись, что делали, были их имена настоящими или же вымышленными.
— Ты слышишь меня, Исаак? — спросил он. — Достань, что мне нужно. Или он нежилец.
— Будет сделано, — донесся голос из динамика. — Конец связи.
Конфисковав использованное Матиасом оружие, Джим поднял своего босса, уложил этот мертвый, истекающий кровью груз на плечи и двинулся в путь.
Прочь из каменной хибары. Прямо в бурную, холодную ночь. Через песчаные дюны.
Компас указывал ему верный путь, географический север вел его во тьме. Без опорной точки он бы окончательно заблудился, ведь пустыня была зеркальным ландшафтом, отражением самой себя, протянувшимся во всех направлениях.
Гребаный Матиас.
Будь он проклят.
Но, с другой стороны, при условии, что парень выживет, этот инцидент обеспечит Джиму выходной билет… Ведь Матиас обязан ему жизнью: та бомба принадлежала подразделению, и Матиас знал наверняка, куда наступает. Такое случается лишь в том случае, когда хочешь взорвать себя к чертям собачьим.
Похоже, не один Джим жаждал свободы.
Какая неожиданность.
Глава 1
Южный Бостон, наши дни
— Эй! Придержи это дерьмо для ринга!
Исаак Рос швырнул рекламный флаер на капот машины, готовый долбануть по железяке еще раз, если потребуется.
— Что здесь делает моя фотография?
Организатор боев, казалось, был больше озабочен ущербом, нанесенным его Мустангу, поэтому Исаак схватил парня за лацканы куртки:
— Я спросил, что здесь делает мое лицо?
— Расслабься…
Исаак свел их вместе, как две половинки сэндвича, уловив при этом запах марихуаны, которую курил сукин сын:
— Я говорил тебе. Никаких фотографий. Никогда.
— Прости… — Парень поднял руки в жесте, означающим в разговоре прекращение перепалки. — Мне действительно… Слушай, ты мой лучший боец… ты собираешь толпы. Ты как звезда моего…
Исаак сильнее сжал кулак, чтобы прекратить умасливание его эго.
— Никаких фотографий. Или никакого боя. Ясно?
Организатор сглотнул и пропищал:
— Да. Извини.
Исаак ослабил хватку и, швырнув свою фотографию в кучу мусора, проигнорировал одышку сукина сына. Оглядывая парковку заброшенного склада, он снова выругался. Глупо. Чертовски глупо с его стороны довериться скользкому ублюдку.
Дело в том, что имена были не так уж важны. Кто угодно мог напечатать «Том», «Дик» или «Гарри» на удостоверении личности, свидетельстве о рождении или в паспорте. Нужен лишь правильный типаж и пресс для ламинирования, который может сделать голограммы. Но фото твоего лица, рожи, физиономии… единственный верный идентификатор, если, конечно, нет денег и связей, чтобы подвергнуть свою морду пластике.
И его только что распечатали в «Кинко»[3]. Одному Богу известно, сколько людей видело его рожу.
И кто установил его местонахождение.
— Слушай, я просто делал тебе одолжение. — Учредитель улыбнулся, сверкая золотыми зубами. — Чем больше толпа, тем больше денег ты зара…
Исаак указал пальцем на рот парня.
— Захлопнись сейчас же. И запомни, что я сказал.
— Да. Окей. Конечно.
Последовало множество «все-в-норме», «без-проблем» и «как-пожелаешь», но Исаак повернулся спиной к этому трепу.
На стоянке здоровые мужики выходили из машин и толкались как пятнадцатилетние, оживленная группа диванных критиков была готова отпихнуть всех на галерку: они подберутся к восьмиугольному рингу максимально близко — к мелкой проволочной сетке.
