Книга Царь Каменных Врат - Дэвид Геммел

Казармы стояли, занесенные снегом, и выбитые окна зияли, как старые, незажившие раны. Плац, некогда утоптанный десятью тысячами ног, теперь утратил свою гладкость — из-под снега на нем пробивалась трава.

С самим Драконом тоже обошлись круто: отбили каменные крылья, выломали клыки, морду вымазали красной краской. Тенаке, стоящему перед ним в молчаливом почтении, казалось, будто Дракон плачет кровавыми слезами.

При взгляде на плац перед Тенакой замелькали яркие картины. Вот Ананаис гоняет своих солдат, выкрикивая противоречивые команды, от которых люди натыкаются друг на друга и падают.

«Жалкие крысы! — ревет белокурый гигант. — И вы еще называете себя солдатами?»

Но призрачная белизна действительности поглотила краски прошлого, и Тенака вздрогнул. Он подошел к колодцу, где валялось старое ведро, все еще привязанное к полусгнившей веревке. Он бросил ведро в колодец, проломив лед, вытянул наверх и отнес к изваянию.

Краска поддавалась с трудом, и Тенака старался битый час, дочиста отскабливая камень своим кинжалом.

Наконец он соскочил на землю и полюбовался делом своих рук.

Даже Дракон без краски казался жалким, утратившим былую гордость. Тенака снова вспомнил Ананаиса.

— Может, оно и к лучшему, что ты умер и не дожил до этого, — сказал он.

Зарядил дождь — его ледяные иглы кололи лицо. Вскинув котомку на плечо, Тенака побежал к заброшенным казармам. Дверь стояла открытая, и он вошел в бывшие офицерские помещения. Крыса шмыгнула из-под ног, но Тенака, даже не взглянув на нее, двинулся дальше по коридору. Он закинул котомку в свою старую комнату и хмыкнул, увидев, что в очаге лежат дрова.

В последний день перед уходом кто-то пришел сюда и сложил поленья в очаге.

Декадо, его адъютант?

Нет. Он не был способен на столь возвышенный жест. Декадо был злобным убийцей, которого держали в рамках только железная дисциплина «Дракона» и его собственная неколебимая преданность полку.

Кто же тогда?

Вскоре Тенака бросил перебирать в памяти лица. Все равно он никогда этого не узнает.

За пятнадцать лет дерево, надо думать, высохло так, что будет гореть без дыма. Тенака добавил растопки, и огонь занялся быстро.

Повинуясь внезапному порыву, он подошел к стенной панели, за которой был тайник. Дверца, когда-то тихо открывавшаяся при нажатии на нужное место, теперь заскрипела на ржавой пружине. За ней, на месте давным— Давно вынутого камня, имелась ниша. На задней стенке было написано по-надирски:

Мы надиры,

Вечно юные,

Кровью писаны,

Сталью пытаны,

Победители.

Тенака улыбнулся — впервые за много месяцев, и бремя у него на душе стало чуть полегче. Минувших лет как не бывало — он снова увидел себя молодым, прибывшим в «Дракон» прямо из степей, снова почувствовал на себе взоры своих новых товарищей-офицеров и ощутил их едва прикрытую враждебность.

Надирский княжич в «Драконе»? Это было неслыханно — даже кощунственно, по мнению многих. Но Тенака представлял собой совершенно особый случай.

«Дракон» был основан Магнусом Хитроплетом век назад, после Первой Надирской войны. Тогда могущественный надирский военачальник Ульрик привел свое войско под стены Дрос-Дельноха, самой неприступной крепости мира, но Бронзовый Князь со своими воинами дал ему отпор.

«Дракон» предназначался для защиты дренаев от будущих надирских вторжений.

И вот, когда сбылись худшие опасения и свежа еще память о Второй Надирской войне, в его ряды принимают кочевника. Хуже того — прямого потомка самого Ульрика. И офицерам ничего не остается, как только вручить ему саблю.

Ибо надир он только по материнской линии.

По отцу он правнук Регнака Скитальца, Бронзового Князя.

Вот и разберись тут, ненавидеть его следует или почитать.

Как можно питать ненависть к потомку величайшего дренайского героя? Да, молодым офицерам пришлось нелегко, но они старались.

Тенаке мазали подушку козьей кровью, совали скорпионов в сапоги, резали подпруги, а под конец спрятали в его постели гадюку.

Он лег в постель и чуть не распростился с жизнью — змея впилась зубами ему в бедро. Схватив со стола кинжал, он убил ее и сделал крестообразный надрез на месте укуса, надеясь, что яд вытечет вместе с кровью. Тенака лежал очень тихо, зная, что иначе яд разойдется по телу. В коридоре послышались шаги — Тенака знал, что это идет к себе Ананаис, сменившийся с караула.

Тенака не хотел окликать его, зная, что Ананаис его не любит, — но и умирать тоже не хотел. Он позвал Ананаиса — дверь отворилась, и белокурый великан возник на пороге.

— Меня укусила гадюка, — сказал Тенака.

Ананаис пригнулся и вошел, отшвырнув сапогом дохлую змею. Потом взглянул на рану:

— Как давно?

— Пару минут назад. Ананаис кивнул.

— Твой надрез недостаточно глубок. — Тенака протянул ему кинжал. — Нет. Если сделать глубже, повредишь мышцу.

Нагнувшись, Ананаис прижался ртом к ране и высосал яд. Потом наложил жгут и отправился за лекарем.

Несмотря на все принятые меры, молодой надир чуть не умер тогда. Он впал в беспамятство, длившееся четыре дня, — а когда очнулся, рядом сидел Ананаис.

— Ну, как ты?

— Хорошо.

— Что-то непохоже. Однако я рад, что ты остался жив.

— Спасибо, что спас меня, — сказал Тенака, когда Ананаис встал, собираясь уйти.

— Не за что. Я по-прежнему не хотел бы, чтобы ты женился на моей сестре, — усмехнулся он. — Кстати, вчера уволили со службы трех молодых офицеров — мне думается, теперь ты можешь спать спокойно.

— Ну уж нет. Для надира спокойный сон — верный путь к гибели.

— Неудивительно, что глаза у вас косые.

Рения помогла старику подняться и закидала снегом маленький костер. Мороз крепчал, на небе собирались снеговые тучи, темные и грозные. Девушку пугало, что старик перестал трястись и тихо стоял у разбитого дерева, глядя себе под ноги.

— Пойдем, Олен, — позвала она, обняв его рукой за пояс. — До старых казарм уже недалеко.

— Нет! — Он отпрянул. — Они найдут меня там. Я знаю, что найдут.