1
Тайга… Бескрайняя, беспросветная, затаенная. Исконная глушь и дичь, где нет на сотни верст никакого жилья, разве что зимовка лесоповальщиков да приютившийся на уреме у какой-нибудь шустрой холодной речушки поселок аборигенов. А так – все мари, мхи, лишайники, непроходимые чащобы. Случаются и горы, которые, вдруг вздыбившись над всем этим огромным пространством, уплывут лесистыми отрогами до самого горизонта. Ель, сосна, пихта, кедр… А еще багульник болотный, который восточные эвенки-орочоны называют по-своему – чанкиря, молодой ивняк – шикта – вдоль ручьев и рек; карликовый березняк – дывэча… И снова мхи, лишайники, мари… Все это тайга… Притихла и вроде дремлет. Но это только на первый взгляд, потому как каждая иголочка здесь, каждый листик и травинка начеку. Прислушивается тревожно к каждому шороху, вроде как чего-то боится. Дышит ровно и вроде не дышит. Замерла. Ветка не шелохнется. Ветерок гуляет по верхушкам деревьев, но в чащу сунуться не решается. Видно, боится заплутать среди елей и сосен. И ничего удивительного: здесь все так запутано, все так непонятно. И для ветра, и для человека. Это только живь всякая таежная пути в этом запутанном пространстве знает. Но на то он и зверь, чтобы хорошо ориентироваться в природе. Без этого нельзя, без этого не выжить. Вот и учится человек у зверя его повадкам да умению жить в тайге. Чтобы, значит, тоже не пропасть. Ведь тянет она, эта проклятая, к себе, ох как тянет!
Зачем бежит сюда человек? А бог его знает. Кто-то, видно, начитавшись книжек, за романтикой мчится, кто-то судьбу свою ищет, а кто-то смысла в жизни. Есть и те, что норовят спасти свою душу в плену девственной природы; есть беглецы, которые, устав от грохота цивилизации, норовят спрятаться от чужих глаз. Кого-то тайга принимает, кого-то за ненадобностью выбрасывает на берег – так, как это делает Байкал, который имеет способность избавляться от всякого мусора, иначе бы это давно уже был и не Байкал с его родниковой чистотой и прозрачностью, а обыкновенная лужа, каких полно на свете. Ведь что делает человек? Он, часто сам того не сознавая, убивает природу. И чем дальше, тем больше. С чем останемся?..
Вот, погуляв на юру, ветерок все-таки прокрался в чащобу. Дрогнула ветка, потянуло сквознячком. Почуяв движение, выпорхнула из сухой травы пичужка и, усевшись на пушистую сосновую ветку, осмотрелась. Вроде никого – успокоилась.
Вслед за пичужкой завозилось в кустарниках мелкое зверье. Осторожно, крадучись просеменил средь дерев соболек; из-за толстой ели показала свою хитрую мордашку лиса-огневка; пробежала вдали стайка косуль; метнулся из зарослей стланика дикий олешек – что-то и его заставило покинуть свой схрон. Может, виной тому качнувшаяся рядом ветка, а может, учуял неподалеку охотника, устроившего еще по ночи сидьбу на дереве и теперь терпеливо караулившего зверя. Сиверка мало тревожит этого человека, потому как деревья защищают его и от ветра, и от ситничка, который уже какой день накрапывает сверху. Тайга всему живому дом родной, от всего защита, всем друг и товарищ – только надо понять ее и приноровиться к ней. Не приноровишься – гляди…
Хороша тайга и величава в любое время года. Вот и сейчас, в начале сентября, когда нет-нет да дохнет из якутских глубин ледяной сквознячок, предвещая долгую затяжную зиму, она награждает тебя покоем, притягивает, манит к себе своей тайной и вселяет надежду. Это как море, притихшее перед штормом, но что там будет впереди – неизвестно. А тайга и есть море, только другое. Здесь тоже есть штиль, но бывают и бури, и шторм, и беда. Особенно берегись ее зимой. Коль не знаешь ее троп-перепутий – лучше не суйся. Погубит. Заплутаешься, потеряешь силы, упадешь. Это только кажется, что по следам в снегу можно выйти к людям. Тайга – это великий лабиринт, где свои же следы и запутают тебя. Пойдешь по ним – и еще больше запутаешься. Беда… И нужно быть опытным человеком, чтобы выйти живым из этих здешних лабиринтов, и нужно уметь слушать голоса тайги и иметь звериное чутье, чтобы не сгинуть в этом диком безмолвии.
А люди идут и идут в тайгу, и многие не возвращаются назад. Как не возвращаются они порой с вершин гор, из глубоких пещер, из морских далей. Природа – это тот же космос, который удивителен и в то же время жесток. А тайга – это самая загадочная и непредсказуемая часть этой природы.
2
Уже второй год в этих краях идет какая-то суета. Гудит техника, слышно человеческое разноголосье. Зверя все это пугает – бежит он от шума в таежные глубины. Слава богу, есть еще здесь где спрятаться. А вот когда уже ничего не станет, тогда пиши пропало. Ну как зверю без тайги?.. Это то же самое, что человеку без дома. Но человек хоть в шалаше переночует, а куда зверю деваться? Ведь он не идет на свет. Шел бы, но ведь человека боится. Потому как нет ничего страшнее, ничего кровожаднее, чем это животное, нет коварнее его, нет ненасытнее. Отсюда и враг он всему живому.
Палатки, бочки с бензином, просека, бритвой разрезавшая тайгу… «Цивилизация, будь она трижды неладна», – думает Ерёма Савельев. Он охотник и знает, что шум отпугнет зверя и тот уйдет далеко от здешних мест – попробуй тогда догони его. А у него двое малых пацанов да еще неработающая жена – и всем им надо пищу дать, обуть, одеть. А для этого андаги нужен – соболь. В былые времена, когда эти глухоманные места были недоступны этим шибко умным и жадным до чужого добра людям с Большой земли, и мысли не было, что он его не добудет. В тайге было тихо и покойно и соболь ничего не боялся – всю зиму шел на приманку. А у Ерёмы капканы на сорок верст вокруг стоят настороже. Как когда-то выделило им охотхозяйство участок, так до сей поры он за Савельевыми и числится. Правда, отца Ерёмы давно уже нет в живых, он ушел к своим прародителям в Долину мертвых. Его всей родовой они провожали туда. Все началось с того, что злой дух Нижнего мира Харги наслал на старшего Савельева страшную болезнь, от которой он стал чахнуть. За что это он его? – удивлялись родственники. Ведь Афанасий мухи не обидел за всю свою жизнь. Таежные его трофеи не в счет – это ведь жизнь орочона, и Сэвэки, дух-покровитель и хозяин тайги это знает и потому не запрещает охотнику добывать себе пропитание.
