Пролог
Январь 2014 г.
Зима. Изголодавшаяся, паршивая, беспощадная. Она приводила в уныние бегунов-любителей и сметала своим ледяным крылом все планы на наступивший год. Сара же, наоборот, видела в ней дополнительный стимул для тренировок. Близились департаментские соревнования по бегу на среднюю дистанцию, и она рассчитывала блеснуть на них.
Семнадцатилетняя лицеистка спрятала белокурые волосы под шерстяную шапочку в сине-зеленую полоску, натянула специальные спортивные перчатки, закрепила на предплечье нарукавный фонарь, сбежала по лестнице и заглянула в кабинет:
– Мам, я ухожу!
Никто не ответил. Ее мать наверняка бродила в дюнах или вдоль берега моря в поисках вдохновения для нового романа. Отец руководил строительно-реставрационными работами и никогда не возвращался раньше семи, а в последнее время и около десяти вечера. Все чаще случалось, что родители вообще не пересекались, а если и ужинали за одним столом, то не поднимая друг на друга глаз, молча, словно золотые рыбки в аквариуме. Вот почему Сара никогда не выйдет замуж. Она и сейчас не может вытерпеть парня больше трех месяцев, а уж девятнадцать лет в одной банке…
«Дарящая вдохновение» торчала среди дюн Отийского залива, на самом юге Берк-сюр-Мер. Это название, «Дарящая вдохновение», Сара считала идиотским. Но именно на этой вилле – развалине, купленной за небольшие деньги десять лет назад и в то время носившей имя «Роза песков», – Лин, ее мать, тогда школьная учительница, написала свой первый, имевший успех роман. Сюда можно было добраться по разбитой асфальтовой дороге, проехав метров триста от полосатой красно-белой вышки наблюдающего за побережьем маяка. Дом в англо-нормандском стиле в некотором смысле отмечал границу между человеческой цивилизацией и царством природы. Единственными его гостями были немногочисленные чайки, стайками прилетавшие посидеть на черепичной крыше, постоянно обдуваемой ветром с песком. Сара ненавидела этот забивающийся в любую щель, хлещущий по стеклам, оседающий на машинах мерзкий песок.
Она сделала селфи – ее смеющиеся глаза напоминали два огромных синих озера – и послала матери, добавив сообщение: «Ушла бегать». Потом оставила телефон на столе в гостиной и заперла за собой дверь на ключ.
Юная спортсменка миновала сарай, где хранились парусные тележки, и, пройдя по тропинке через дюны, вышла на заасфальтированную дорожку, связывающую залив с эспланадой.
Летом там было не протолкнуться среди гуляющих, которые приезжали сюда, в основном чтобы полюбоваться на поселившуюся здесь с незапамятных времен колонию тюленей и нерп. Но сейчас, в половине шестого вечера 23 января 2014 года в темноте, с трудом пробиваемой светом редких фонарей, маячили лишь призраки торговцев вафлями да привидения воздушных змеев.
Холод Сару не беспокоил, но она ненавидела межсезонье и мечтала лишь об одном – поскорее покинуть Опаловый Берег. Эти городки на краю света, обескровленные добрую половину года, походили на прибрежные кладбища. Съежившиеся за металлическими ставнями рестораны и бары, жители, сидящие взаперти в своих четырех стенах, где они напиваются или просто дохнут со скуки, пытаясь согреться у камина. Настоящая богадельня. Ее родители – разумеется, главным образом мать, имеющая вполне приличный доход от переизданий, – собирались приобрести квартиру в самом центре Парижа. Обмен виллы среди дюн, в триста квадратных метров, на трехкомнатную квартиру на шестом этаже с видом на Эйфелеву башню Сару бы очень устроил. Впрочем, речь шла вовсе не о том, чтобы продать «Дарящую вдохновение», а всего лишь о возможности иметь пристанище в столице. Мать никогда не смогла бы сочинять свои истории про убийства и похищения, не имея перед глазами Северного моря. Между нею и ее домом существовала какая-то особая связь, как у старого моряка с его кораблем. Она была убеждена, что вилла приносит удачу.
Дурацкие писательские суеверия.
За полчаса Сара встретила лишь несколько теней, волочащихся за тенями своих собак. Усталые волны едва белели у дамбы. Берк относило в океанские пучины, словно тело мертвого кита. Когда мглистый туман превратил ее лицо в ледышку, девушка решила повернуть обратно: стимул – это прекрасно, но она же не сумасшедшая…
Сара пробежала мимо флотского госпиталя – дивная декорация для фильма ужасов, миновала маяк, глянувший на нее своим единственным, как у циклопа, глазом. На площадке кемпинга, втиснувшись между лодочными ангарами и песчаными насыпями, все-таки стояли какие-то автомобили. Дрожащие за окнами домиков огоньки свидетельствовали о присутствии упрямцев, вопреки трескучим морозам обосновавшихся на побережье. Сара представляла себе, как они, в своих теплых пижамах, тупо пялятся в телевизоры или бесконечно перекидываются в картишки, собравшись вокруг бутылочки красного вина.
Чтобы попасть на побережье Отийского залива, бегунья ориентировалась на голубоватое освещение фонарей. Девушка преодолела трудную сотню метров по мокрому песку в скудном свете своего нарукавного фонарика и в конце концов в густом тумане различила тусклые огни виллы, некое биение жизни в этом песчаном аду. Несмотря на несколько слоев одежды, колючий западный ветер пробирал до костей. Сара уже предвкушала, как будет наслаждаться, лежа с наушниками в горячей ванне и слушая «Happy» Фаррела Уильямса.
Она взяла ключ на прежнем месте, вставила в замок. Но дверь оказалась не заперта.
– Мам, я вернулась!
Сара не заметила у себя за спиной тень, высоко занесшую над ней руку.
Сильный удар по голове. Боль.
И полная темнота.
Спустя полгода в ящике для писем виллы «Дарящая вдохновение» был обнаружен присланный по почте конверт с прядью, состоящей из пятисот двенадцати – ни больше ни меньше – волос. Полиция идентифицировала их как принадлежавшие Саре и связала событие с образом действий преступника, к настоящему времени совершившего четыре похищения и по-прежнему находящегося на свободе. Марка на конверте была погашена в Валансе, департамент Дром, в восьмистах километрах от виллы.
Лин и Жюлиан Морган больше никогда не видели дочери.
1
Спустя четыре года, декабрь 2017 г.
Едва отъехав от заправки, Квентин занялся лежавшим на приборной доске мобильником последней модели. Он попытался разблокировать его, но аппарат был защищен идентификатором отпечатка пальца. Он выключил телефон – еще не хватало, чтобы его обнаружили по геолокации, – бросил на пассажирское сиденье и повернул ручку радиоприемника. Вместо классической музыки, заполнив своей кислотой весь салон, с диска зазвучала песня рэпера Некфё «Nique les clones».
«Теперь я вижу одних только клонов, это началось еще в школе. На кого ты надеешься, чтобы выпутаться? Здесь все прикидываются, а сами мечтают о миллионе евро. Я же вырос, словно роза среди крапивы».
