– Что-то случилось, отец? – спросила я, подаваясь чуть вперед. – Вы слишком бледны.
Отец вздохнул и как-то обреченно на меня посмотрел, отчего я ощутила, как спину обдало холодком дурного предчувствия.
Вместо того чтобы ответить, он резко открыл книгу. Я тут же опустила на нее взгляд, сначала даже не понимая, что вижу.
В самой середине довольно толстого фолианта было сделано углубление, в котором покоился небольшой цветок нежно-розового цвета. Я хмуро посмотрела на него, а потом подняла взгляд на родителя.
– Зачем же вы испортили книгу? – спросила я его, качнув неодобрительно головой.
– Книгу? – отец как-то странно фыркнул, а потом осторожно достал цветок. – Сейчас тебя, Амелия, должно волновать только это.
– Цветок? – я внимательно осмотрела полностью раскрывшийся бутон. – И что же в нем такого особенного? Хотя я не видела таких в нашем саду.
Я задумалась, пытаясь понять, мог ли цветок быть чем-то вроде предложения о замужестве. Вздохнув, тряхнула головой, выбросив подобные мысли. Ну в самом деле, почему у меня только одно на уме?!
– Амелия, – позвал меня отец, заставляя вынырнуть из раздумий и обратить на него внимание. – Это не просто цветок из нашего или какого-то другого сада. Это изъявление воли королевской магии.
Я пару раз хлопнула ресницами, пытаясь понять, о чем говорит отец, а потом ахнула, неосознанно отпрянув.
– Но... это невозможно, – прошептала, опуская пораженный взгляд на нежный цветок , который выглядел так, словно его только что сорвали. – Это ведь старые сказки. Всего лишь легенда.
–К сожалению, это не так, – отец выдохнул и как-то весь сгорбился.
Мысли в голове разбегались. Я никак не могла за что-нибудь ухватиться. Мне казалось, что здесь и сейчас мой мир переворачивается, чтобы никогда больше не стать прежним. Это выбивало почву из-под ног, заставляя едва не задыхаться от накатывающего волнами волнения. А когда я вспомнила нынешнего короля, мне и вовсе стало дурно.
– Мы ведь можем ему не говорить, – попыталась я хоть что-то придумать.
Наверное, любая другая на моем месте плясала бы от счастья. Вот только я прекрасно знала все слухи, которые ходили про нынешнего короля. И выслушивая каждый раз о его жестокости, похотливости или несдержанности, я всегда жалела будущую королеву.
Отец вздохнул виновато и попытался улыбнуться, поглаживая меня по руке.
– Когда ты родилась, я был так счастлив. Я мечтал о дочери и был безмерно благодарен Адалинде. А уж когда нашел здесь, прямо на этом столе, цветок, так и вовсе ощутил себя самым счастливым отцом из всех. Моя дочь – будущая королева! Я поспешил. Прости меня. Адалхард был образцом разумного и благородного человека, и я даже не мог подумать, что у него вырастет такой сын. Прости, Амелия, но я не могу ничего поделать.
Я прикусила щеку изнутри, пытаясь унять панику и рвущиеся наружу слезы. Злость на отца вспыхнула на мгновение и тут же угасла. Я слишком любила его, чтобы начать упрекать или обвинять. Он хотел как лучше, и не его вина, что Гордон Эклин-Маэр явно пошел не в своего знаменитого и благородного отца.
Пока я приходила в себя, отец убрал цветок обратно, скрывая книгу подальше от моего взгляда. После этого он обнял меня, поглаживая широкой ладонью по волосам и шепча, как он любит, как жалеет о своем поспешном решении и как ему бы хотелось все изменить.
Минут через десять, когда буря в душе слегка улеглась, я осторожно отстранилась, неосознанно потирая родимое пятно в виде замысловатого цветочного узора на указательном пальце.
– Поэтому ко мне никто не сватался? – спросила, только сейчас понимая, что на самом деле означает этот орнамент на пальце.
– Никто ничего не знал, кроме королевской семьи. Так что сватались, и очень многие. Просто мне приходилось всем отказывать.
– Но почему сейчас?
Отец тут же сурово поджал губы. В такие моменты я понимала, что не такой уж он и мягкий человек, если сам того не хочет.
– Король потребовал свою жену в замок.
От этих слов все внутри сжалось. Было страшно, а еще тошно. Восемнадцать лет не нужна была, а тут потребовал! Какой... мерзавец!
– Когда мне выезжать? – спросила, неосознанно поджимая губы точно так же, как и отец совсем недавно.
– Через неделю, – он вздохнул и как-то разом постарел, будто все краски с него в одно мгновение вылиняли.
– Не переживай, – я натянуто улыбнулась. – Я справлюсь. Все будет хорошо. Прости, но я пойду. Мне надо... подумать.
– Конечно, иди. Если что-то будет нужно...
– Я скажу, – закончила я за него и быстро поцеловала в щеку, тут же вставая и выходя из кабинета. Мне в самом деле надо было подумать и решить, как жить дальше.
Что-то мне подсказывало, что с этого момента моя жизнь станет не такой легкой и беззаботной, как мне бы того хотелось.
Часть 2Зябко поежившись, я плотнее укуталась в легкий плащ. На улице было холоднее, чем я рассчитывала. Небо заволокло тяжелыми тучами, проседающими едва не до самой земли. Они опасно клубились, перекатывались, словно волны, подгоняемые ветром. Казалось, в любой момент может разразиться дождь.
Добравшись до любимой беседки, я стряхнула со скамейки опавшие листья и присела, обводя взглядом потускневший сад. Деревья и кустарники стояли почти голыми, щеголяя своими прутьями-ветвями. Прямо возле беседки красовались поздние цветы, которым, казалось, такая погода очень даже нравится.
Минут через пять по крыше дробно застучали капли.
Как бы мне ни хотелось ни о чем не думать, но мысли снова и снова возвращались в кабинет к разговору с отцом. Мне казалось, что образ нежно-розового цветка до сих пор стоит перед глазами.
Утихшая буря снова всколыхнулась в душе. Я не могла толком разобраться, чего во мне больше. К своему ужасу, среди негодования и страха я могла разобрать крупицы любопытства и странной радости.
– Я сошла с ума, – простонала я, сдерживая желание побиться головой о деревянную стену позади себя.
Его величество Гордон Эклин-Маэр – король Хальдора,–по слухам, был ужасным человеком. Если собрать все, что я о нем слышала, то перед глазами вырисовывался весьма неприглядный мужчина, единственным достоинством которого была притягательная внешность.
Конечно, никто и никогда не попрекал короля и не осуждал. Еще бы, никому не хотелось лишиться ни головы, ни расположения короны. А на подобное король был скор, отчего его считали жестоким.
А еще он имел большую слабость к различным винам и женщинам. Поговаривали, что в постели он несдержан и его фавориток часто видели едва ли не выползающими из его покоев. Понятно, что об этом только тихо шептались по углам.
