И ее будто ударила молния. Разряд оказался настолько сильным и поразительным, что Брайар сразу опустила руку и сделала шаг назад. Она никогда не чувствовала ничего подобного в своей жизни. И не знала, хотела ли почувствовать это снова.
— Мне пора.
— Я так не думаю, — настаивал он.
— И все же. Я должна идти. Мне нужно. Я иду в парикмахерскую.
Солгать оказалось легко, ведь она перед этим думала о своих волосах. Не могла же она сказать, что собирается в музей. Он бы предложил составить ей компанию. Хотя, с другой стороны, мог бы предложить сопроводить ее в парикмахерскую.
— Это правда?
— Да. Мне нужно идти. — Она развернулась и быстро пошла прочь.
— Подождите! Я даже не знаю, как связаться с вами. Дайте хотя бы свой номер телефона.
— Я не могу.
По целому ряду причин, но в основном из-за ощущения покалывания, которое она до сих пор чувствовала в руке.
Брайар снова повернулась и резво зашагала, удаляясь от него.
— Подождите!
Нет. Она не остановилась. Последнее, что она увидела, ярко-желтое такси, катившееся прямо на нее.
Ее затопило тепло. Странное чувство. Будто она стала невесомой, конечности покалывало. Она чувствовала себя бестелесной, словно плавала в темном пространстве.
Кроме того, что было не очень темно. Свет брезжил. Мраморные стены. Белые. С декоративными золотыми деталями. Брайар видела это совершенно отчетливо. Место, где она никогда не бывала, но тем не менее должна была узнать.
Медленно, очень медленно она почувствовала, как постепенно к ней возвращается сознание.
Сначала она смогла пошевелить кончиками пальцев, потом осознала и другое ощущение. Источник тепла.
Губы. Ее поцеловали.
Ее глаза распахнулись, и в тот момент она поняла, кому принадлежит лицо, склонившееся над ней.
Человек с улицы.
Улица. Она переходила улицу.
Она все еще на улице? Не могла вспомнить. Но почувствовала, что привязана.
Брайар шире открыла глаза, оглядываясь. Прямо над ней сиял яркий люминесцентный свет, рядом стояли мониторы. И она была привязана к чему-то.
Она сжала кулаки и почувствовала резкое жжение. Посмотрела на свою руку и увидела капельницу.
Однако все внимание было сосредоточено на том, что она все еще целуется. Предположительно лежа на больничной койке.
Она подняла руку, и пальцы прижались к его щеке. Потом он отстранился.
— Дорогая, вы проснулись.
— Да. Как долго я… Как долго я спала? — Этот вопрос она обратила медсестре, которая стояла рядом с ее кроватью. Странно, что он ее поцеловал. Она собиралась подумать об этом через минуту. Сначала нужно понять, насколько хорошо она себя чувствует.
— Вы находились без сознания. Около часа.
— О-о-о. — Опираясь на матрас, Брайар попыталась сесть.
— Будьте осторожнее, — предупредил он. — Возможно, у вас сотрясение.
— Что случилось?
— Вы переходили улицу прямо перед такси. Я не смог остановить вас.
Она смутно вспомнила, как он звал ее, а она продолжала идти дальше. Ее преследовало ощущение нереальности происходящего. Умом она понимала, что родители ее чрезмерно опекают, поскольку сверхбдительные и считают всех незнакомцев опасными. Брайар разделяла их точку зрения, даже осознавая, что чересчур перестраховывается.
Они предостерегали, дескать, надо быть особенно осторожной по причине того, что Роберт — известный врач, сотрудничающий с политиками по части законотворчества в сфере здравоохранения, и поэтому постоянно на виду. Она должна была быть вдвойне бдительна еще и потому, что они богаты.
По этой причине в детстве Брайар принимала за жулика любого чрезмерно дружелюбного незнакомца и, таким образом, считала себя довольно осторожной. Пока не встретила его и чуть не попала под машину.
Родители. Интересно, позвонили ли им. Они не ждут ее дома раньше вечера?
— Извините. — Медсестра вышла из палаты, по-видимому, чтобы позвать врача. Интересно, почему она не проверила состояние жизненно важных органов.
— Мой отец врач, — сказала Брайар, взглянув на Хосе. Так, значит, его зовут. Во всяком случае, он назвался этим именем.
— Полезная информация. — В его голосе прозвучало нечто, чего она не слышала ранее.
— Если ему еще не сообщили, нужно с ним связаться. Он захочет принять участие в моем лечении.
— Я сожалею. — Хосе выпрямился.
Внезапно выражение его лица изменилось. Ее сердце гулко забилось, страх закрался внутрь.
— Сожалеете о чем?
— Ваш отец не будет заниматься вашим лечением. Потому что вы уезжаете.
— Да?
— Да. Мне кажется, вы в порядке, это подтверждает моя медсестра.
— Ваша медсестра?
Он тяжело вздохнул, поднял руку и посмотрел на часы. Потом в сдержанно-оскорбительной манере поправил запонки на пиджаке.
— Да. Моя медсестра, — сказал он раздраженно, будто объясняя что-то маленькому ребенку. — Вы не должны волноваться. Вас будет лечить мой врач, когда мы приедем в Санта-Милагро.
— Еде это? Я не понимаю.
— Вы не знаете, где Санта-Милагро? У меня вопросы к американской системе образования. Позор, что вам пришлось здесь учиться, Талия.
Ее захватило странное и томительное чувство. Туманное ощущение часто преследовало ее, когда наступали холода.
— Меня зовут не Талия.
— Верно. Брайар. — Он сардонически улыбнулся. — Моя ошибка.
— Я не знаю, где находится Санта-Милагро, но это не самая большая проблема. Дело в том, что я не собираюсь лечиться у вашего врача. Вы просто городской сумасшедший, которого я случайно встретила на улице. Вы украли это пальто, кстати очень стильное, а на самом деле просто безумный бродяга.
— Бродяга? Нет. Безумный? Об этом можно подискутировать.
— Хосе.
— Меня зовут не Хосе. Я принц Фелипе Каррион де ла Винья Кортез. А вы, дорогая Брайар, правы. Я провел много лет в поисках и вот теперь наконец нашел вас. И вы поедете со мной.
Глава 2
Никогда прежде принц Фелипе Каррион де ла Винья Кортез не терял сон из-за своих поступков. Он не совершал никаких тайных убийств ради политической карьеры, как это делал его отец.
Фелипе было легко стать лучше отца, столь низкую планку легко преодолеть. Но ему это нравилось.
Принцесса Талия сама приплыла к нему в руки. Предположим, та часть плана, где ее сбило такси, проведена неидеально, но это, безусловно, облегчило осуществление второй части схемы. Она оказалась на больничной каталке, которую провезли по пустому коридору. Большая удача, поскольку она кричала, звала на помощь, а никто ничего не слышал.
