Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
— Джеральд? — обернулся он к бородачу.
— Насчет белья я не в курсе, — отозвался тот.
— Каждому первокурснику полагается куратор, — сообщил профессор. — Это член совета колледжа, с любыми возникшими вопросами обращайтесь к нему.
— Значит, я могу обратиться непосредственно к нему?
— Можете. Да, я полагаю, что можете.
Контакт был налажен, и я осмелел:
— А что насчет денег?
— Простите?
— Сколько мне понадобится денег?
— Полагаю, сумму гранта определят ваши местные власти. Вам самому решать, как ею распорядиться. Есть какие-нибудь вопросы относительно вашей темы?
— Нет, я уже просмотрел краткое содержание.
— Вас не очень смущает перспектива заняться Чосером?
— Нет, я люблю Чосера.
— Ах, ну да, ну да. Вы нам об этом писали. Ну что же, мистер Энгл… мм…
— Энглби.
— Энглбери. Можете идти, если у моего коллеги… Джеральд?
— Нет-нет.
— Отлично. В таком случае увидимся осенью.
Я не понял, почему они не сообщили мои результаты, и рискнул уточнить:
— Так я получу стипендию?
— Мы сообщим в вашу школу. Когда подведем итоги всех собеседований. Год выдался непростой.
Я пожал протянутую профессором руку, помахал бородатому в кресле и по дубовой лестнице спустился вниз. Вот же аферисты!
Вечером, выдрав талон из книжечки, я спускаюсь в столовую, интерьер которой был создан еще Робертом Адамом. В каждом новом семестре полагается купить книжечку из тридцати пяти талонов; предъявлять их не обязательно, но этот аванс позволяет кухне не прекращать работу. Я в длинной черной мантии, в канделябрах на расписанных оштукатуренных стенах горят свечи. Когда открывается дверь позади главного стола, мы встаем. Глава нашего колледжа — океанограф — когда-то картировал подводные хребты. Он знает, чем Австралия крепилась к Китаю и как Гана сконденсировалась у подножия Анд. Новая Зеландия у него, видимо, откололась от Германии.
Пламя свечей играет в хрустале. Преподаватели пьют вино. Мы — воду, хотя разрешено и пиво. Но его пьет один Стеллингс.
— Робинсон, пинту эля, пожалуйста, — говорит он застывшему в поклоне официанту. — Тебе тоже пива, Майк?
Я мотаю головой. Пиво Стеллингс варит сам — в пластиковом бочонке. Он называет это пойло СД («студенческий джин»: пьяный за пенни, в хлам за два) и однажды все же уговорил меня попробовать, хотя меня мутило от резкого привкуса солода и спирта (Стеллингс кладет в два раза больше сахара, чтобы лучше забирало). Рядом с комнатой Стеллингса ванной нет, так что, когда подкатило, пришлось блевануть в канистру из-под воды, стоявшую на лестнитце.
Я не всегда ужинаю в столовой — тут есть места поприятнее. Одно из них — паб, до него минут пятнадцать ходу, мимо травяного газона (их тут полно, по-здешнему — «лужайки»), потом по боковой улочке в переулок. Пиво там гораздо вкуснее, чем бурда Стеллингса. Из пивоварни «Грин Кинг». Один из этих Кингов, говорят, знаменитый писатель[2]. Свет в пабе приглушенный, пол дощатый. Остальная публика — не университетская. Так сказать, простые люди, — хотя любой человек слишком сложен, чтобы называть его простым. Тут полумрак, разговаривают вполголоса. Бармен меня знает, однако с советами не лезет. Обычно я беру запеченный картофель или пирог с сыром и ветчиной — есть его неудобно, липнет и тянется, так что между слоями тонкого теста ничего не остается.
Пью я джин с вермутом. С красным, он вкуснее белого. После двух-трех бокалов мир становится понятнее. По крайней мере, его непонятность уже не так раздражает. И собственное невежество не так бесит. После трех-четырех порций в нем проступает даже некая барственность.
Иногда я отправляюсь в центр городка, в чудесный греческий ресторан. Одному туда являться, правда, неловко, но очень уж все вкусное: мусака с рисом и картошкой фри, греческий салат, свежая пита, оливки, хумус, так что если сильно проголодался — это туда. Бывает, я два-три дня обхожусь без обеда, так что поневоле приходится идти на дозаправку. Греческую еду я запиваю белым вином; оно малость отдает гелем для унитаза, но все вместе вполне приемлемо.
Еще я принимаю наркотики. Перепробовал почти все. Больше всего понравился опиум, хотя мне удалось им разжиться только раз. Его трудно достать, и для курения нужна особая трубка и лампа с фитильком, — морока, короче. Мне продал его парень, а ему — один из сотрудников с кафедры современной истории в Корпус-Кристи-колледже, привез откуда-то с Дальнего Востока. С опиумом такое дело, что когда ты под ним, то нет ни боли, ни проблем. Если в этот момент тебе начнут рассказывать про «Циклон Б», или что твои родители при смерти, или про отделение для слабоумных, или про бойню при Пашендейле, ты все поймешь, конечно, — но как бы вообще. Тебя даже заинтересует само понятие «боль», но чисто абстрактно. Вот меня, скажем, интересует специальная теория относительности; что существует измерение, в котором пространство сворачивается, а время изменяет свое течение, так что назад из путешествия можно вернуться моложе, чем ты в него отправился, и это правда щекочет нервы, но никак не влияет на мою каждодневную жизнь. Вот так и опиум соотносится со страданием: превращает его в предмет чисто абстрактного любопытства.
В основном я курю марихуану, покупаю у парня по имени Глинн Пауэрс. Не знаю, где он сам ее добывает, но хранится она во встроенном прикроватном шкафчике у него в комнатушке — в новом корпусе, Квин-Элизабет, прямо за Членскими Лужайками (ходить по которым можно только донам). Корпус открывала принцесса, всего три года назад, и в холле за вестибюлем рядом с мемориальной доской имеется фото ее высочества в одной из комнатушек. Она улыбается ректору колледжа, а на дальнем плане виднеется шкафчик. Стены там из голого кирпича: по завершении строительства кубатура комнат оказалась ниже норматива. Только сбив штукатурку, удалось получить те несколько сантиметров, которые позволяли уложиться в предписанную Министерством по вопросам местного самоуправления минимальную норму на человека.
Глинн держит в шкафчике весы с полированными чашечками и медные гирьки — граны, драхмы и унции. Мене, мене, текел, упарсин[3]: ты взвешен на весах и найден слишком легким. Не то чтобы я ссорился с Глинном Пауэрсом или находил его слишком легким: у него кожаная куртка с длинной, на полспины, бахромой, модная ухоженная бородка и мотоцикл. А у меня — ничего такого и близко нет. Он специализируется по инженерному делу. Сам не курит, и в этом мне видится что-то зловещее.
Так вот, сегодня вечером у нас Фолк-клуб. В баре нашего колледжа, потому что какой же фолк без пива — в данном случае без «Дабл Даймонда» или шипучего «Уортингтон Брайана»; профессиональный бармен — его нанимают на два часа, после студенты сами обходятся — предлагает пинту бесплатно, если сможешь выпить не дольше чем за пять секунд. И ведь справляются люди, сам видел.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
