Мы быстро нашли общий язык, перешли к непринужденной беседе, по мере сил умничали, осыпали друг друга шутками, а потом долго обсуждали судебный процесс века — возможную причастность О. Дж. Симпсона к убийству любовника своей бывшей жены. Попутно мы выпили огромное количество коктейлей, танцевали и вообще наслаждались жизнью, не задумываясь о последствиях. Знаете, как приятно, когда два человека понимают друг друга с полуслова, когда они вдохновляют друг друга и поднимаются до небывалых высот остроумия? На нас никто не обращал внимания. Бар был заполнен до отказа, все вокруг орали, танцевали, шумели, но нам это нисколько не мешало. Мы не только слушали, но и слышали друг друга, что бывает в наше время не так уж часто.
К концу того вечера мы, устроившись в дальнем углу бара, внимательно наблюдали за телевизионным репортажем из зала суда, мыли косточки Симпсону и комментировали выступления свидетелей. Конечно, всех шуток я сейчас уже не помню, но тогда все казалось остроумным и замечательным, а мы сами — чем-то похожими на известных кинозвезд Дэвида Леттермана и Деннис Миллер.
Надо отдать должное Клейтону: он не предпринимал в тот вечер никаких попыток охмурить меня и затащить в постель. Конечно, он намекнул, что неплохо бы как-нибудь поужинать вместе, — я охотно согласилась, но дальше этого дело не пошло. Сейчас я понимаю, что допустила непростительную ошибку. Мне тогда казалось, что это всего лишь минутное увлечение, а вышло совсем не так. Некоторое время спустя я поняла, что он по уши втюрился в меня и решил во что бы то ни стало довести отношения до логического конца.
А чем я могла ему ответить? Извини, дескать, дружок, но я вовсе не намерена делить с тобой постель? Все это было лишь шуткой и не более того? Впрочем, кто знает, может быть, так было бы лучше и для него и для меня. Но тогда мне казалось, что это слишком грубо, неделикатно по отношению к человеку, с которым я провела прекрасный вечер. Может быть, когда-нибудь в будущем я освою культуру отказа, но сейчас у меня нет на это ни сил, ни желания, ни умения. Странно как-то устроена наша жизнь. Чем больше я сопротивляюсь и отказываюсь от свиданий, тем чаще пристают ко мне всякие придурки. И все хотят, чтобы я подчинялась их воле, убивала с ними время на вечеринках и в конце концов пускала к себе в постель. А мне нравится совсем другое — читать хорошие книги по вечерам, отдавать себя интересной работе и заниматься любовью с близкими друзьями, которым я доверяю.
Внутренний голос подсказывал, что все-таки надо было дать Клейтону хоть какой-то шанс. В конце концов вполне могло оказаться, что он неплохой парень и обладает кучей достоинств, которые можно выявить только в ходе длительного общения. А я видела его всего несколько раз и не смогла найти в себе достаточно сил, чтобы отвергнуть его притязания и тем самым сохранить ему жизнь. Конечно, если бы я обладала тем опытом, который накапливают женщины к зрелым годам, то спасла бы дюжину молодых парней, но сейчас у меня такого опыта нет, и я не знаю, будет ли он вообще. Короче, когда он предложил мне свидание, я не долго ломала голову и ответила: «Почему бы и нет?» Он воспринял мой ответ как согласие на более тесные отношения, за что и поплатился.
Есть миллион способов интересно провести время в Нью-Йорке, но Клейтону приспичило провести этот вечер в моей квартире и собственноручно приготовить ужин. Неужели он думал, что это поможет ему окончательно покорить меня и затащить в постель? Как бы то ни было, узнать это уже не суждено. Откровенно говоря, мне его идея не понравилась с самого начала. Я как будто чувствовала, что все закончится трагически, но так и не смогла отказать парню. Тем более что он долго уговаривал меня, доказывая, что приготовит совершенно фантастическую лапшу. А я, похоже, намекнула, что мне это может понравиться. Впрочем, сейчас уже не важно, что именно я ему ответила. Главное другое — я терпеть не могу посторонних людей у себя в квартире. Кому понравится быть изнасилованной в собственной постели? Мне всегда казалось, что если в моем доме появляется чужой человек, то я немедленно превращаюсь в узника, обреченного на пожизненное заключение.
К несчастью для него, я сказала «о’кей», хотя до сих пор не могу понять почему. Клейтон меня не обманул. Лапша действительно получилась превосходной, хотя не настолько, чтобы заключить в объятия малознакомого человека. Я соврала, что не делаю этого с малознакомыми людьми. Получилось не слишком убедительно, но он, кажется, поверил. Во всяком случае, в тот вечер он больше не приставал ко мне, не считая того, что в течение почти двух часов беспрестанно лапал меня, делая вид, что занимается профессиональным массажем. Вообще говоря, я с давних пор испытываю слабость к физической близости и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не броситься на шею человеку, который мне понравился. Однако ласки Клейтона не произвели на меня впечатления, и я, измученная самозваным массажистом, выперла его из квартиры. Точнее, не выперла, а просто заявила, что ему пора уходить. Впрочем, это одно и то же.
В тот вечер он безропотно подчинился и ушел не солоно хлебавши, однако уже на следующий день позвонил и стал допытываться, когда мы встретимся. Именно с этого момента я начала страстно ненавидеть его, вдруг почувствовав, что оказалась в ловушке, которую сама себе и устроила. Конечно, поначалу он мне понравился, чего тут скрывать, но я почти сразу поняла, что мимолетное увлечение прошло и никаких серьезных чувств к этому парню я не испытываю. Хотя с другой стороны, откуда возьмутся чувства, если я провела с ним так мало времени? И как я могла сообщить ему, что он мне просто-напросто надоел, если мы так славно провели свой первый вечер? Нет, конечно, я не хочу сказать, что у меня тогда не было абсолютно никакого выбора. Я просто не знала, что делать.
Короче говоря, я динамила его несколько тягостных дней, но Клейтон оказался таким настырным, что в конце концов добил меня своими домогательствами. Скрепя сердце я согласилась встретиться с ним и сделать все возможное, чтобы не давать ему повода для каких-либо серьезных надежд. Но он снова проводил меня до двери квартиры, нагло ворвался в нее и стал осыпать меня поцелуями. Не скрою, это было приятно и, как часто случалось ранее, доставило мне немало удовольствия. Потом он начал тискать меня, и это тоже, могу признаться откровенно, не вызвало у меня неприятных ощущений.
Однако при всем том я никак не могла отделаться от мысли, что должна любой ценой остановить его, иначе будет поздно. Конечно, если бы я потребовала прекратить это безобразие, он не стал бы настаивать, но мне показалось тогда, что это слишком несправедливо по отношению к нему. Ведь, по сути дела, я позволила ему некоторые вольности, довела до крайней степени возбуждения, а потом вдруг — стоп! Каково? Вряд ли ему это было бы приятно, а мне не хотелось расстраивать парня. Да и как я могла сказать, что он мне не нравится? Чушь какая-то. Кто может сказать такое накачанному красавчику с очень милой мордашкой? А он действительно был хорош собой и к тому же без ума от меня. Что я могла поделать?
Так что я не очень сопротивлялась, когда Клейтон потащил меня к кровати. При этом я всячески успокаивала себя тем, что он образумится и не пойдет до конца. Кстати сказать, меня всегда посещают подобные мысли, когда я впервые оказываюсь в постели с малознакомым парнем. Однако на сей раз все оказалось сложнее. Мне действительно было очень приятно с ним. Во всяком случае, в физиологическом отношении. Его ласки возбуждали меня не меньше, чем его самого, а тело трепетно ожидало окончательной развязки. И вместе с тем меня ни на минуту не покидала мысль, что нужно во что бы то ни стало отделаться от него и как можно быстрее. Почему? Точно сказать не могу, но мне кажется, что все дело в его поспешности, в чрезмерной целеустремленности, в настойчивости, которая на других женщин, возможно, производит впечатление, а меня раздражает и вызывает чувство отвращения. И пока он ерзал, пыхтел и елозил руками по моему телу, я судорожно пыталась сопротивляться, не зная, как избавиться от него. Убить? Похоже, другого выхода просто не было. Конечно, в это трудно сейчас поверить, но мне действительно казалось тогда, что другого выхода нет. А с другой стороны, я даже представить себе не могла, что могу пойти на это.
