Для начала скажите себе: «Я творец». Потом скажите кому-нибудь другому. Поведайте ему, что вы пишете. Объясните, почему для вас это важно. Вам не обязательно рассказывать о ваших историях. Просто гордитесь тем, что вы можете назвать себя писателем. Тренируйтесь.
2. Как вы творите?
Книг о писательском мастерстве с «надежными» рецептами успеха множество. Но правильного способа писать не существует. Творчество – загадочный процесс, который можно сравнить с любимым цветом. Почему кому-то нравится один, а не другой? Синий всегда был моим любимым, сколько себя помню. Но некоторые любят красный, другие предпочитают сиреневый, а еще есть и те, кому нравится бурый. Почему? Просто это так. И это хорошо, верно? Нам нужен мир, окрашенный в разные цвета. Нам нравится ходить по непохожим друг на друга комнатам, ощущать жизнь как праздник цвета, сделать жизнь яркой и красочной.
Когда я начинаю работать над историей, то ощущаю зуд идеи, которая зарождается в моем сознании. Я записываю предложение, не слишком задумываясь, без логических карт, а потом еще одно, и следующее. Одна мысль перетекает в другую, и я пишу в погоне за слабыми намеками и далеким шепотом, чтобы исследовать, просто чтобы писать. Я будто потерялся в незнакомом городе и пытаюсь найти дорогу домой, но могу следовать только за предчувствием, запахами в воздухе, отрывками воспоминаний. В конце концов я найду путь домой или поверю, что его нашел, но я знаю, что могу свернуть не туда и очутиться там, откуда мне не выбраться. Я знаю, что иногда буду чувствовать страх, отчаяние или безысходность, но уверен, что окажусь в волшебных местах, которые никогда не смог бы найти с путеводителем.
Это интересный вариант – писательство как приключение. Я брожу по темному лесу и открываю для себя что-то новое каждый раз, когда сажусь писать. Никто мне не указывает, куда идти. Если приходит внезапная идея, я могу построить на ней сюжетную линию и исследовать все ее щупальца и притоки. Если мне захочется включить дневниковые записи персонажа, чтобы раскрыть его с неожиданной стороны, – почему бы и нет?
Недостаток тут в том, что я обычно исследую миры моих героев и скитаюсь по их шоссе и тропинкам больше, чем объединяю все в сжатый и захватывающий сюжет. Я не мастер писать романы, в которых все логично, где одно вытекает из другого и драматическая траектория все сильней закручивается, поддерживая напряжение. Я обычно составляю план уже после написания романа.
Поэтому я постоянно спрашиваю себя, не стоит ли мне засучить рукава и наметить роман с самого начала. И не схематично, а разработать четкую стратегию. Я спрашиваю себя об этом всякий раз, когда начинаю писать новый роман, и чем дальше продвигаюсь, тем больше сомневаюсь.
Но вот в чем дело. Я пробовал составлять планы рассказов и романов. Мне нравится продумывать развитие действия и намечать сюжет, но если я пишу по плану – уже создав большую часть истории в голове, – радость и смысл сочинения испаряются. С планом я пишу, чтобы определять, а не исследовать. Я не брожу по незнакомому городу без путеводителя и не осматриваюсь в поисках пути – я уделяю больше внимания карте, чем миру вокруг. Для меня план – по крайней мере, подробный и основательный – разрушает сам дух сочинительства, который побуждает меня писать.
Я не буду высокомерно утверждать, что мой способ верный. Я сам часто ставлю его под сомнение – даже сейчас я спрашиваю себя, почему не составляю план, недостаток ли это характера или отсутствие дисциплины. Я с огромным уважением отношусь к писателям, которые используют таблицы, стикеры и доски для разметки своих историй. Но я знаю, что каждый творит своим особым и загадочным способом, поэтому не слишком себя корю.
Я часто вспоминаю эссе философа Исайи Берлина «Еж и лиса», где показаны разные творческие типы. Заглавие – отсылка к фразе, приписываемой древнегреческому поэту Архилоху: «Лис знает много секретов, а еж – один, но самый главный». Берлин по этому принципу разделил писателей и мыслителей на две категории: ежей, которые смотрят на мир через призму одной определяющей идеи, и лис, которые полагаются на разнообразный опыт и для которых мир не сводится к одной идее. Я пишу как лиса. Другие – как еж. А еще кто-то – как какое-нибудь другое животное, например муравьед. Каковы бы ни были принципы письма муравьеда, они диктуют свой способ создания истории.
