Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
— Леля, — это был голос Наташки. Необычный какой-то, будто сквозь слезы. — Что ты не подходишь? Ты, конечно, уже знаешь, что Соня умерла?
— Какая Соня? — не сразу сообразила Елена Семеновна.
— Ну, Соня Аргуновская… Как же ты не знаешь, ведь она жила в твоем подъезде?! Я тебе рассказывала, что она болеет!
— Подожди… — Шварц опустилась на диван, взяла трубку поудобнее, — ты ж в субботу говорила, что она выписалась?
— Ну, вот так и бывает: в субботу выписалась, а в среду умерла…
Соню Аргуновскую, иначе Софью Дмитриевну, Елена Семеновна знала очень мало. Но довольно часто слышала о ней от Наташки и от Милы. Наташка была ее школьной подругой, а с Милой они вместе учились на иностранном факультете в Смоленском пединституте, тоже тысячу лет назад. Были, конечно, и другие общие знакомые — не такой большой город Смоленск. Пару раз она с Соней пересекалась — встречались на концертах. Близко общаться не приходилось, хотя с недавних пор Соня стала ее соседкой. За пару дней до того как Елена Семеновна переехала в эту квартиру, Соня легла в больницу, и от подруг периодически поступали сведения о ней.
У Елены Семеновны было очень много знакомых. С кем-то в школе училась, с кем-то в институте, с другими работала, кто-то случайно встретился, да так и остался в друзьях. С одними на концерты вместе ходила, с другими в баню. Да, Елена Семеновна, или Леля Шварц, как называли ее друзья и подруги, несмотря на неюный возраст, регулярно ходила в баню, на концерты, играла в настольный теннис… А с Наташкой Тюриной они в детстве не то чтобы дружили, но учились в одном классе. С тех пор много воды утекло, и все одноклассники стали Леле Шварц близкими — сам срок знакомства сближал. Одноклассников оставалось все меньше. В прошлом году пятьдесят лет окончания школы отметили.
С Соней она тоже намеревалась познакомиться ближе, тем более что теперь они стали соседями. На лето ее семья — племянник Юрка с женой Машей, с годовалым сыном Левушкой и котом Бунькой — отправилась отдыхать в Пржевальское. У них там имелся свой домик; купили сразу после рождения Левушки на деньги, полученные в качестве вознаграждения за найденный в подземелье «наполеоновский» клад[1]. На этот раз Маша в Пржевальском и рожать собралась — через два месяца уже.
Елена Семеновна ехать с ними отказалась, так как хотела отремонтировать квартиру. Все довольно большое семейство жило в старом доме на улице Бакунина. Трехкомнатная квартира, принадлежавшая когда-то родителям Лели, была просторной, с высокими потолками, однако запущенной, ремонт не делали давно — еще Колька, третий муж, делал, а ведь много лет прошло с развода… Колька и с новой женой давно развелся.
Шварц жила в этой квартире сколько себя помнит: с родителями, потом последовательно с тремя мужьями, затем одна, после с Юркой. Младшая сестра Лели, Светлана, более тридцати лет назад поселилась в Десногорске, но ее сын Юрий, повзрослев, переехал в Смоленск и разместился в той самой дедовской квартире, где продолжала жить Елена Семеновна. Жили тетя с племянником душа в душу, а когда Юрка женился, тетя Леля и с Машей подружилась.
У Маши была своя однокомнатная квартира, тоже в старом доме, но с другой стороны парка — на 1-й Красноармейской, рядом с музучилищем. Она пустовала с момента Машиного выхода замуж. Сразу после отъезда молодых на дачу энергичная, несмотря на пенсионный возраст, Елена Семеновна переехала в маленькую Машину квартиру и занялась ремонтом квартиры на Бакунина. Она решила, что если ей на 1-й Красноармейской понравится, то здесь она и останется — пусть молодые живут отдельно. А ремонт сделать необходимо сейчас — с двумя малышами уж точно не до него будет.
Узнав, что подруга ее подруг Соня Аргуновская стала теперь ее соседкой, Леля обрадовалась. Соня жила в такой же однокомнатной квартире, как та, где расположилась Шварц, только на первом этаже. И надо же… Какая неожиданная смерть!
— Наташа, так она сегодня умерла? Ведь среда — это сегодня, — удивилась Елена Семеновна.
Она взглянула на часы, было уже почти четыре. Из дома она вышла в одиннадцать и отправилась прямо на рынок. Проходя мимо Сониной двери, еще подумала, не позвонить ли: пора познакомиться поближе. Однако неудобно показалось в дверь ломиться, в гости напрашиваться. Решила узнать у Наташки Сонин телефон и, может, для начала втроем встретиться — пригласить их обеих к себе. И вот, пожалуйста…
— Наташа, а когда похороны? У нее родственники-то есть?
— Никого у нее нет! Я вот думаю уже, как хоронить… Мы с Милой, скорей всего, этим заниматься и будем. У нее ближе нас никого не было. Она одна совершенно и чувствовала себя в последнее время неважно. Может, для нее и лучше, что Бог ее прибрал так быстро, без мучений… Хотя ее не оставили бы без помощи. Ее ученики помнят. Прекрасная была учительница — выдающаяся, таких мало. Танька моя и сейчас к ней часто ходит, почти каждый день забегает… то есть забегала. Это она еще не знает — в школе с утра. Там слез будет… Не знаю, как и сказать ей.
Таня, Наташина внучка, теперь сама учительница, в свое время училась у Софьи Дмитриевны. В те годы, кстати, Наташа и подружилась с учительницей внучки. Таню она воспитывала практически одна. Дочь умерла при родах. Поначалу жили втроем — с зятем. Девочке было почти шесть лет, когда отец вновь женился. Уйти с ним в квартиру мачехи Таня не захотела. Тем более что у них вскоре родились свои дети. Зять, правда, и старшей дочери продолжал помогать деньгами, так что больших материальных лишений девочка не испытывала. А заботу и тепло ей старалась дарить бабушка. Сознание, что ребенок растет без матери, толкало ее к повышенной опеке.
Сейчас Таня — взрослая замужняя дама, но бабушка по-прежнему любит о ней поговорить. Вот и теперь свернула на ту же тему:
— Из-за Сони она и специальность эту выбрала. А что хорошего? В школе с утра до вечера, а денег нет. Замуж тоже неудачно вышла. Не послушалась меня, теперь мучается… Никакой перспективы для них не вижу. Придется им, уж видно, моей смерти ждать, чтобы ребенка завести…
— Ну, не говори глупостей, — огорчилась Елена Семеновна. — Павлик старается, работает по вечерам. Подожди, у них все наладится. Года через два возьмут ипотеку… И внуков понянчишь! — И вернула разговор к прежней теме: — А отчего же Соня умерла? Известно уже?
Елена Семеновна была… ну, любознательная, что ли. Ее чрезвычайно интересовал мир вокруг, интересовали люди и события, тем более необычные. Ей всегда хотелось понять причины и следствия.
— Нет, точно пока неизвестно. Мне позвонила Мила, сказала, что Соня умерла, — и все. Я думаю, что, скорее всего, от язвы. Она ведь с язвой в больнице лежала. И вот чем кончилось лечение! Не очень-то врачи внимательны к старикам, — начала новую тему подруга. И тут раздался звонок в дверь. Извинившись, Елена Семеновна положила трубку и пошла открывать.
За дверью был полицейский. Войдя, он покосился на сумки с луком и картошкой, так и стоявшие в маленькой прихожей, и предъявил удостоверение. «Лейтенант Демочкин», — прочитала Елена Семеновна. Пока выясняли, по какому праву проживает в этой квартире гражданка Шварц, прописанная на улице Бакунина, Леля успела внутренне переполошиться: не из-за прописки же он пришел, сейчас с этим нестрого. Неужели что-то с детьми случилось — там, в Пржевальском? Разговаривали по скайпу вчера вечером…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
