Я посмотрела на маму, обняла ее и закрыла глаза. Мне всегда казалось, что если закрыть глаза, когда плачешь, то слезы остановятся.
— Ладно, — сказала она и обняла меня так крепко, что я не могла дышать.
Мне не хотелось говорить «до свидания» — это звучит слишком отстраненно. Сказала просто: «Я люблю тебя», — и быстро двинулась прочь. Не глядя на маму, развернулась и толкнула тяжелую тележку с тремя моими чемоданами через автоматическую дверь. Зарегистрировавшись, я не сразу нашла в накопителе место, удобное для меня и моих трех чемоданов. Но наконец села, осмотрелась вокруг и слева заметила знакомый силуэт за столбом. Очертания черной сумочки от Кейт Спейд подтверждали: это моя мама! Она за мной наблюдала!
— Мама! — воскликнула я. — Тебе нельзя быть здесь.
— Знаю, но что поделаешь: хочу видеть, как ты сядешь в самолет, — ответила она, вытирая слезы, ручьями бегущие по ее лицу.
— Ну зачем, зачем ты это сделала? — Я сама уже всхлипывала. — Заставила меня разреветься!
Она поправила на мне блузку и посчитала чемоданы, чтобы убедиться, что все они на месте.
— Начинается посадка на рейс шестьсот шестьдесят восемь, Нью-Йорк.
— Мне пора идти.
— Хорошо. Я люблю тебя, — сказала мама.
— Я тоже люблю тебя, — ответила я и крепко обняла ее на прощание.
Она не отпускала меня. Наконец мне удалось вырваться из ее объятий, и я пошла к выходу на посадку, отдала билет служащему и обернулась в последний раз. Мама послала мне воздушный поцелуй, я поймала его губами и вернула ей.
Расталкивая всех своими чемоданами, я добралась до своего места и уселась рядом с болтливым пижонистым немцем. Самолет из Чикаго в Нью-Йорк взлетел и через полтора часа приземлился. Вот я и на месте.
Прибытие
Моя квартира еще не была готова, но в Нью-Йорке жила с мужем моя бывшая коллега по имени Энн Мари, с которой мне предстояло работать и здесь, так что мы договорились, что я поживу пока у них.
От аэропорта ехать было недалеко, и вскоре я вместе со всеми своими пятью чемоданами оказалась в Верхнем Вестсайде, возле шикарного здания со швейцаром.
Дневное судебное шоу «Суд Куртиса» мало чем отличалось от «Судьи Джуди», где я работала раньше. Премьера моего нового шоу планировалась на сентябрь. Я, как и Энн Мари, была одним из шести продюсеров. Работа началась уже две недели назад, и мне, прибывшей после всех, предстояло быстро подключиться и догонять остальных.
Поэтому Энн Мари было поручено привезти меня на студию сразу после приезда и ввести в курс дела.
Разобрав часть моего багажа, мы с Энн Мари прошли пешком несколько кварталов до здания, где находился наш офис.
— Вот твоя кабинка, — показала она на закуток с низкими стенками, площадью не больше чем шесть на шесть футов.
— Кабинка? — переспросила я.
— Да, понимаю, хорошего мало, но мы все сидим в таких. Помещения такие маленькие, что все просто не влезают, а кабинетов здесь не хватает.
Я так мечтала о своей первой продюсерской работе и вот оказалась втиснутой в эту кабинку. Как же так? Ведь я теперь — продюсер телевидения в Нью-Йорке на дневном телешоу от «Кинг уорлд продакшн», той же самой компании, которая продюсировала шоу Опры! И у меня — всего лишь кабинка. С низенькими стенами, которые и плечи-то не закрывают.
Как бы то ни было, мы устроились в моей кабинке, и Энн Мари объяснила, как происходит продюсирование судебного шоу. Есть сотрудники, их называют «стрингеры», которые посещают судебные заседания по искам на незначительную сумму. Такой иск становится публичным актом, так что любой может пойти и ознакомиться с ним. Стрингеры снимают копии с этих исков. Затем передают эти копии команде, состоящей из продюсера и его помощника: ПП. Кто-то из этих двоих звонит истцу и ответчику, пытаясь убедить их принять участие в шоу. Если те соглашаются, то дело попадает на рассмотрение Джеймсу Куртису, ведущему/судье.
Все это выглядело довольно просто. Я взяла предназначенные для меня иски и начала звонить. Я звонила, звонила и звонила. И все бросали трубку, не давая мне договорить. Как могли люди отказываться от участия в судебном телешоу? Примерно через час мне это надоело, и я решила заняться своим рабочим местом.
Эстетически приятное рабочее окружение очень важно. Я попросила Энн Мари показать мне, где находится кладовая с канцелярскими принадлежностями, и направилась туда, обдумывая, какую цветовую гамму выбрать. Конечно, кабинку с низкими стенками особенно не украсишь, но сделать ее уютнее было в моих силах. Когда я вошла в кладовку, то погрустнела. На полках были только несколько папок на трех кольцах, несколько блокнотов линованной бумаги, желтые стикеры и несколько дешевых ручек. Я сдвинула коробки в надежде найти за ними доски для объявлений, цветную бумагу и, может быть, розовые флуоресцентные маркеры. Но не нашла даже настольных блокнотов или разноцветных скрепок для бумаги. Nada[1]. Ноль. Только немного простой бумаги и ручки. Мне казалось, что работа продюсера на телевидении Нью-Йорка будет обставлена несколько более комфортно. Я ошиблась.
Разочарованная, я отправилась обратно в свою кабинку и еще час делала вид, что работаю. Наконец мы с Энн Мари решили вернуться домой.
Квартира
Хотя первый день тянулся долго, две следующие рабочие недели промелькнули незаметно. Мне наконец повезло, и в результате непрерывных звонков удалось заполучить несколько судебных дел для первой недели своего шоу. Незаметно подошло время переселяться в новую квартиру. Первого июня, вернувшись в квартиру Энн Мари и Билла, я упаковала вещи, села в такси и сказала шоферу:
— Дом четыреста, Восточная Пятьдесят седьмая улица, пожалуйста.
— Без проблем, — был ответ.
Сидя на заднем сиденье, я спокойно наблюдала, как шофер делает один за другим несколько поворотов. Но вот 57-я улица! Тут я высунулась из окна, в полном изумлении рассматривая все вокруг: на какой красивой улице я, оказывается, живу! Когда шофер повернул на восток, я начала метаться по сиденью от окна к окну, пытаясь всё разглядеть.
У-ух, смотрите-ка! Это же Карнеги-Холл! Какой большой и красивый! Я не сильна в классической музыке, но была уверена, что все модные ньюйоркцы посещали Карнеги-Холл! А вот русская чайная. А что это у нас слева? «Бергдорф Гудман»? Боже! Прямо картинка из учебника истории. Никогда раньше не бывала в этом универмаге. А какие прекрасные у них витрины! Кстати, витрины очень много говорят о магазине, а на этих ясно читалось: «дорого и круто». Надо сделать пометку, чтобы не забыть сюда зайти.
Тут такси с визгом остановилось перед светофором на перекрестке с Пятой авеню. Пока мы ждали, я высунулась и попыталась разглядеть южную часть этой улицы. Ей не было конца. Сплошной стеной стояли магазины. И все это — близко от моего дома. Я почувствовала себя такой… респектабельной, что ли?
