Декабрь 2003
В тот декабрьский день я, как обычно, катался на лыжах на озере Менденхолл, прямо за домом. Впереди маячила голубая толща ледника Менденхолл, обрамленная неровной линией заснеженных горных вершин – Макгиннис, Белый Бродяга, Башни Менденхолл, Буллард и Сандер, сверкающих в голубом зимнем свете. Компанию мне составлял единственный пеший турист, находившийся почти в миле от меня. Сконцентрировавшись на своей физической форме, я чуть было не проглядел цепочку следов, пересекавших мою лыжню. Даже при беглом взгляде в них было что-то, что заставило меня вернуться, чтобы еще раз посмотреть на эти следы.
Этого просто не могло быть!
Но это было!
Отпечатки размером с мою ладонь – более крупные и ромбовидные, чем у собаки, и следы от передней и задней лап – почти одинакового размера – были передо мной в виде того плавного рисунка, который я наблюдал много раз за те два десятка лет, что прожил в арктической пустыне, в тысяче миль к северу. Я аккуратно смел снег с одного из следов. Его края уже успели затвердеть, но внутри он был еще мягким – прошло всего два часа, не больше.
Волк! Прямо здесь, на окраине города Джуно, столицы штата!
Разумеется, это Аляска. Но даже на этой Великой Земле, одной из последних цитаделей на планете, canis lupus, волк обыкновенный, встречается не так уж часто. Согласно расчетам, проведенным непосредственно в штате, общая численность волков равняется приблизительно от семи до двенадцати тысяч особей, что составляет менее 0,02 волка на одну квадратную милю из более чем полумиллиона квадратных миль территории Аляски. Большинство жителей штата, включая тех, кто живет в самых отдаленных деревнях, могут за всю жизнь не увидеть ни одного волка и даже не услышать эха его завывания. Здесь, в Джуно, третьем по величине городе Аляски, с населением свыше тридцати тысяч человек, охотники и биологи рассказывали о стае волков, бежавшей вдоль горных хребтов от Бернерс-Бей на юг, через ледник Менденхолл к долине реки Таку, через это громадное пространство, включающее густой дождевой лес, зубчатые горы, снежные равнины и ледники, испещренные расщелинами.
Со второго этажа нашего только что построенного дома, который стоял на границе цивилизации и дикой природы, мы с моей женой Шерри время от времени слышали едва различимые завывания и считали, что нам крупно повезло. Свежий волчий след, оставленный на озере – самом популярном зимнем месте отдыха всего города, был большим событием.
В течение нескольких минут я внимательно изучал следы, которые петляли почти от начала маршрута по Западному леднику в сторону лабиринта из тропинок и лыжных трасс, бобровых запруд и кустарниковых зарослей, известных как Дредж-Лейкс. Животное, помимо того, что обладало огромными по волчьим меркам лапами, явно подволакивало левую заднюю лапу, оставлявшую заметную борозду на снегу. По пути домой я старался смотреть во все глаза, борясь с сомнениями, что эти следы лишь обман зрения. Однако они по-прежнему были там. Я проследил цепочку следов до линии леса и обнаружил рядом с ними более старые отпечатки, ведущие к круглым лощинам, где животное устраивалось на ночлег. Волк бродил там, по крайней мере, со времени последнего снегопада, прошедшего несколькими днями ранее.
Вернувшись домой, я сразу же выпалил новости Шерри. И хоть та кивала в ответ, я понимал, что она не до конца мне верит. Возможно, это бродячая собака? Или койот, которого мы видели на озере? Пятнадцать лет назад она переехала из Флориды на Аляску и проехала тысячи миль по невообразимым просторам штата в надежде выследить волка, но не обнаружила даже клочка шерсти. И вот теперь у нас под боком были свежие следы, буквально в полумиле от нашего дома и в двадцати минутах езды от дома губернатора штата. Сказать по правде, я и сам себе не верил, даже когда вернулся, чтобы посмотреть на следы еще раз.
* * *
Два дня спустя я наслаждался горячей ванной в дальней комнате, окутанный облаком пара – нужно было восстановить болевшее плечо, как вдруг заметил в окне темный силуэт, перемещающийся по льду далеко впереди. Даже на расстоянии эта характерная прямая спина и плавная рысь практически «кричали»: волк! Я выпрыгнул из ванны, наскоро вытерся и нацепил на себя лыжную экипировку. Десять минут спустя три наши собаки уже бежали рысью за мной по пятам, а я двигался, отталкиваясь двумя палками, по западному берегу озера. Я знал, что собаки – наши постоянные спутники, наша собственная стая – будут держаться рядом, и взял поводки для самых молодых просто на всякий случай. Я не надеялся на что-то большее, чем просто увидеть волка, как далекий мираж, и то, если повезет.
Прямо за утесом, который местные называют Биг-Рок – гранитный валун высотой пять метров, покрытый льдом и выступающий из мелководья устья залива вдоль западного берега, – я встретил двух болтавших без умолку женщин, гулявших со своими собаками. Как они сказали, их только что на протяжении четверти мили преследовал огромный черный волк. Он внимательно и сосредоточенно следил за ними, подойдя на пугающе близкое расстояние, как они показали – метров десять, а когда они начали махать руками и кричать, волк, наконец, ушел. «Куда?» – спросил я. Они показали на север, в сторону озера, и поспешили вернуться к парковке, их собаки проследовали за ними по пятам. Я поехал дальше и вдруг, за деревьями, на расстоянии в три четверти мили от озера, я различил похожее по описаниям животное. Зверь стоял, обернувшись и глядя назад.
Волк! Дикий восторг наполнил мою грудь, такой же сильный, как в тот раз, когда я встретил своего первого волка более двадцати лет назад.
Два моих лабрадора и блу хилер четко понимали, что это не бездомная хаски. Даже у обычно спокойного Гаса, черного лабрадора, работавшего прежде собакой-поводырем, которого мы недавно взяли из приюта, шерсть встала дыбом, и он грозно зарычал. Дакота, наша великолепная, почти белая красавица лабрадор, жалобно заскулила. Чейз, годовалая блу хилер – порода собак, которая была выведена для охраны стада от подобных животных, – подняла тревогу, громко и отчаянно залаяв, и волк припустил в заросли кустарника.
Несмотря на то что шансы мои таяли на глазах, я помчался обратно домой, взял фотокамеру со штативом и всем необходимым оборудованием и закрыл внутри убитых горем собак, прильнувших носами к стеклу. Я поспешил назад, к устью залива, где исчез волк. Он стоял там же – темный силуэт, застывший на фоне заснеженного берега. Вероятно, он видел, как я иду, но вместо того чтобы умчаться прочь, как я ожидал, он замедлил шаг, порыскал вокруг и свернулся калачиком возле зарослей ольхи. Все это, начиная с моего «наблюдательного пункта» из горячей ванной, когда я заметил волка, и включая последующую цепь событий, казалось несколько сюрреалистичным.
Выйдя на открытое пространство, я подумал, что вряд ли смогу поймать животное в объектив, и пошел пешком, ступая в глубокий, по колено, снег. Я протаптывал путь, изо всех сил подавляя желание взглянуть на волка. Как однажды поведал мне эколог доктор Том Смит, если незнакомое животное, не отрывая взгляда, приближается к другому, оно таким образом передает три возможных послания: я хочу прогнать тебя, я хочу съесть тебя, я хочу подружиться с тобой – все это осторожное прощупывание почвы. Я понимал, что огромный, пристально следящий глаз фотокамеры и сам фотограф, прильнувший к объективу и излучающий подавляемое волнение, лишь усугубят ощущение угрозы у животного.
