Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Я запретила ей кричать, свистеть и отпускать замечания. Но разве маму это остановит? Она кричала «браво» и свистела, засунув в рот два пальца.
Потом она познакомилась с физруком и, кажется, даже с ним выпила. Повод нашелся: наша бабушка увидела фотографию внука Василия, который позировал после победы на соревнованиях по футболу. Фотография, причем старая, висела на стене в школьном коридоре. Мама всем сообщала, что это ее внук, и требовала, чтобы проходящие мимо восхищались. Физрук Сан Саныч проходил мимо, узнал любимого ученика и подвел бабушку к фотографии Васи после победы в шахматном турнире. Это он, конечно, зря сделал, поскольку мама предложила сыграть «партейку», и все закончилось плохо для Сан Саныча. Мало того что он проиграл, так еще и нарушил спортивный режим, поскольку бегал за коньяком. Он-то думал, что играет с бабулей с синими волосами в фиолетовой кофточке, а играл с мастером.
А еще через некоторое время мама пропала. Ни в школе, ни на школьном дворе ее не обнаружилось. Телефон отключен, естественно. Сан Саныч сидел над шахматной доской и силился понять, что это вообще было. На вопросы не реагировал. Нашлась синеволосая бабушка рядом со школьной помойкой, куда деликатно удалилась покурить. Увидела меня, перепугалась, бросила незатушенный бычок в мусорный контейнер. Туда же она механически бросила петарду, которую прихватила с собой, чтобы отметить успешное выступление внучки. Из контейнера пошел дым. «Уходим!» – сказала мама и припустила бодрой трусцой.
* * *
Спустя пару недель мама приехала в гости. Мы собирались в ресторан. Она зашла, разделась, но отказалась снимать «шляпку». Вместо «шляпки», кстати, у нее была шапка с бабочками-стразами по всей голове.
– Мама, обещаю, я все равно отвезу тебя в ресторан. Показывай!
Под шапкой мамин аристократический седой ежик, впоследствии «синька», оказался задорного оранжевого цвета с вкраплениями зеленого и пятнами черного. Как будто в стиральную машинку засунули панду с жирафом и крокодилом. И туда же – мамину голову. Она же утверждала, что смешивала оттенки «пепельный блонд» и «платиновый шик».
Одна моя знакомая работала парикмахером и рассказывала, как к ним в салон пришла милейшая бабуля в розовом берете и, смущенно стягивая головной убор, попросила «как-нибудь это исправить». Цвет ее волос оказался в тон берету.
– Меня попугай не узнает, – чуть не плакала бабуля.
И вот я решила, что подарю маме попугая. Может, хоть это ее остановит от дальнейших экспериментов. «Пожалей птицу, – сказала знакомая, – заведи что-нибудь конкурентоспособное. Например, хамелеона».
– Мне надо в аптеку, – объявила мама по дороге в ресторан.
Я затормозила.
– Сходите с бабушкой, – попросила я мужа и сына.
Оба отказались наотрез. Пришлось выползать мне. В аптеке была очередь.
– Пропустите! – воскликнула мама.
– На каком основании? – поинтересовался пожилой мужчина.
– Я – трижды вдова, – объявила мама и сняла шапку.
Мужчину сдуло.
– Мам, ты дважды вдова, – напомнила я.
– Это только официально, – ответила она.
В ресторане мама вышла покурить. Долго не возвращалась. Я пошла проверить, куда она запропастилась. Запропастилась она недалеко, но в чужой шубе, которую перепутала со своей. Номерок она, естественно, забыла. Шубу вернули хозяйке, маму вернули на место. Через пять минут прибежал гардеробщик с пачкой сигарет и зажигалкой.
– Олечка, я все купил, – доложил мужчина, которого, я готова поклясться, мама увидела впервые в жизни на входе в ресторан.
– Спасибо, Славик, – ласково сказала мама.
– Мам, ты же трижды вдова, – буркнула я.
– Дважды, пока только дважды.
Расплатились. Наконец выходим.
Я сто раз говорила себе, что маму надо водить в рестораны кавказской кухни, где она чувствует себя как рыба в воде. Впрочем, в последний раз мы уехали домой, а мама попросила оставить ее в ресторане. Уже на выходе она не выдержала. Держалась из последних сил, но не справилась с эмоциями и отправилась на кухню, чтобы рассказать шеф-повару, как правильно лепить хинкали. Ей качество защипов, видите ли, не понравилось. Естественно, я пыталась ее остановить, но сделать это – все равно что пытаться удержать несущийся на полной скорости бронепоезд. Проще лечь на рельсы. Через пятнадцать минут мама сидела с Мананой – женой шеф-повара – и пила домашнее вино. Еще через полчаса она пела с Арменом на два голоса. А еще через час она получила приглашение работать в ресторане. Кем угодно. Просто приходить и следить за качеством защипов хинкали. И подпевать Армену. А то он сказал, что вообще петь отказывается. Без моей мамы.
– Ты же говорил, что без меня петь не можешь! – возмутилась Манана.
– Теперь понял, что без тебя могу, – серьезно ответил Армен, – у Ольги такой голос, слушай, она так пела «Снегопад, снегопад», что я чуть не поверил, что она Нани Брегвадзе!
– Армен, дорогой, только ты не Кикабидзе! – возразила Манана.
– Слушай, вот сейчас ты меня обидела! – закричал Армен. – Так обидела, что я вообще голос потерял! И завтра потерял!
– Не сердись, дорогой. Ты же знаешь, что ее больше здесь не будет.
Мудрая женщина Манана оказалась права. Ресторан вскоре закрыли, и я не знала, куда они переехали, если вообще переехали…
В этот раз мы поехали в наш любимый китайский ресторан, где отмечаем все семейные праздники. Заведение славится отличной кухней, публикой из числа дипломатических работников, вышколенными официантами, которые нас знают уже лет пятнадцать. Из этого ресторана меня чуть ли не в роддом увозили, когда я была беременна дочкой. Я уже не помещалась за столом, но потребовала целую утку по-пекински, которую спокойно съела не моргнув глазом. На меня даже повар пришел посмотреть. На десерте у меня начались схватки, впрочем, оказавшиеся ложными, но сотрудники готовы были оборудовать мне родильную палату прямо там. Официантка, простая русская женщина, оказалась в прошлом акушеркой, а бармен-китаец знал секреты иглоукалывания. Пока они зажигали ароматические палочки, окуривали меня благовониями, делали массаж, втыкая в поясницу иголки, и учили правильно дышать, я расхотела рожать, поскольку мне было очень интересно, что будет дальше. Машина «Скорой помощи» застряла в пробке, и к тому моменту, когда приехала официальная медицина, я пыталась доесть свой десерт, а повар заворачивал утку мне в роддом.
Потом мы пришли в этот ресторан с дочкой, на тот момент трехлетней. Во дворе стояла елка с традиционными китайскими украшениями. Моя дочь остановилась и потребовала себе игрушки, поскольку такую красоту видела впервые. Естественно, нам никто не смог отказать. Еще бы. Дочь плакала, будто случился не китайский Новый год, а вселенская трагедия. Я стояла рядом с безумным взглядом, прекрасно понимая, что дочь не сдвинется с места, пока не получит желаемое. К тому же я была голодна и потому зла. Сын молча прошел в ресторан, сел за столик и попросил утку и все, что мы обычно заказываем. Муж метался между нами. Шеф-повар переживал, что утка будет готова раньше, чем мы с дочкой усядемся за стол. Положение спасла официантка, на глазах которой я три года назад чуть не родила. Она рассказала, что знает эту девочку «еще с живота», а случай, как беременная женщина съела целую утку, а до этого суп, креветки, а после – десерт, вошел в историю ресторана. И именно поэтому надо немедленно отдать девочке все, что она хочет, чтобы накормить уже ее мать.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
