Это весьма странно, но развитие психотерапии в западных странах в течение последних ста тридцати лет никоим образом не затрагивает концепцию медитации; в то же время долгая история медитации в восточных странах – таких как Индия, Китай и Япония, – не содержит упоминаний о психотерапии. До недавнего времени эти два понятия не встречались вместе, что удивительно, ведь оба метода фокусируются на человеческом разуме и сознании. Они естественные партнеры в погоне за одной и той же целью – понять, кем являемся мы как наделенные сознанием существа.
Общепризнанным началом современной психологии считается 1879 год, когда Вильгельм Вундт основал лабораторию и клинику для психологических исследований в Лейпциге. Но если посмотреть на более широкую область терапии, или психологического консультирования, – ту, где один человек старается помочь другому лучше понять собственные чувства, мироощущение, побуждения и убеждения, – тогда, конечно, мы можем сказать, что психотерапия возникла давным-давно – в то же время, когда зародился язык и коммуникация.
Попытки общего исследования природы человеческого разума, или души, очевидны уже в исторических документах многих древних культур (в том числе Египта и Греции), однако первые лечебные заведения для душевнобольных появились лишь в VIII–IX веке нашей эры. Пионерами в этом деле стали мусульманские доктора эпохи средневековья, работавшие в Каире, Дамаске и Багдаде. Они умели диагностировать и работать с такими психологическими заболеваниями, как депрессия, тревожность и бред. А значит, они оставили далеко позади своих европейских коллег-медиков, которые в то время считали умственные расстройства либо происками дьявола, либо побочными эффектами физических болезней и прибегали к помощи слабительных, кровопусканий, заключения под стражу, наказания или изгнания бесов. Идея лечить душевнобольных убеждением и поощрением, морально их поддерживая, появилась лишь несколько столетий спустя.
Две школы: Фрейд и бихевиоризм
Так или иначе, суеверия и предрассудки постепенно забывались, и к 1886 году, когда Зигмунд Фрейд открыл свою первую психоневрологическую клинику в Вене, врачевание душевных заболеваний уже считалось отдельной отраслью медицины, а учение о человеческом разуме – полноценной наукой. Эта наука быстро распространялась по университетам и медицинским школам Европы и Соединенных Штатов.
Открытие Фрейдом подсознательного мышления при помощи гипноза, свободных ассоциаций и интерпретации сновидений совершило революцию в нашем понимании себя. Возникло шокирующее предположение: мотивы поступков человека могут быть скрыты даже от него самого. Метод Фрейда, названный психоанализом, лег в основу первого крупного учения о психотерапии XX века.
Бихевиоризм, появившийся в 1920-е годы, стал второй школой и раскритиковал фрейдистский подход как антинаучный. Он ограничивался изучением лишь видимого поведения, утверждая, что различные поведенческие типы возможно описать и без рассмотрения внутренних процессов или такого гипотетического понятия, как человеческое сознание.
Разделение психотерапии на две базовые школы вызвало множество дебатов, которые продолжаются по сей день. Психоанализ и его основатели – Фрейд, Юнг и Адлер – известны своими революционными открытиями, касающимися внутренних процессов мышления. Однако их изыскания хотя и оказались немало полезны клиентам, подвергались критике как чрезмерно гипотетичные и не поддающиеся объективной проверке. В то же время основоположников бихевиоризма – в частности, Ивана Павлова и Б. Ф. Скиннера, – оппоненты обвиняли в стремлении считать человека всего лишь простым биологическим механизмом.
Субъективная реальность и наука
Упомянутая борьба двух школ является отражением более широкой проблемы. Начиная со времени своего зарождения, современная психология старается завоевать статус полноценной науки, объективно описывая внутреннюю работу мышления. Однако в основе нашего сознания лежит субъективная реальность, которая едва ли поддается систематическому наблюдению и определению.
К примеру, когда клиент с психологической проблемой обращается к психотерапевту, тот лечит его посредством той или иной техники в течение некоторого времени, но затем в определенный момент специалисту необходимо проверить, работает ли его метод. Врач может наблюдать перемены в видимом поведении – скажем, клиент выглядит более веселым, более раскрепощенным. Однако иногда внешние признаки перемен, поддающиеся объективной оценке, отсутствуют.
Самый простой способ проверки – это спросить клиента: «Как вы себя чувствуете?»
И клиент, вероятно, ответит: «Мне намного лучше, спасибо».
Такой ответ субъективен. Он может быть как правдой, так и ложью. Не исключено, что клиент просто хочет порадовать психотерапевта. А значит, в данной области «науки» возникает дилемма: необходим некий объективный стандарт, однако этот стандарт не получится применять или исследовать традиционным способом, поскольку речь идет о субъективной реальности.
В конечном счете эффективность лечения определяется субъективным состоянием, а не видимыми критериями. Конечно, если клиент страдал от поведенческих проблем (скажем, от клептомании), а теперь ведет себя совершенно по-другому (к примеру, больше не ходит воровать в местные универмаги), это можно счесть научным доказательством, поскольку результат виден воочию. Однако многие психологические проблемы (если не большинство) гораздо менее наглядны.
