Ночью я родился под забором,Черти окрестили меня вором.Мать моя родная назвала меня Романом…
– Ринатом! – успел вставить дежурную шутку Игорь.
– А кореша прозвали фургопланом. О-о-о!
Пока голуби летели над зоной, не встречая преград, при этом успевая целоваться на крыше, Лехе показалось, что не было последних лет на заводе и не надо ни о чем беспокоиться, а технарь можно прогулять, ведь молодость никогда не кончится. Он забыл про платину, про то, как просыпается каждую ночь, и самому себе не признается, что высматривает в темноте улицы автомобиль майора.
Общая ностальгия была тут же смыта водкой. Девушки скромно приложились к вину.
– Давай что-нибудь красивое, – освобождаясь от Лехиных объятий, попросила Ира. – А то все одна тюрьма.
Ринат авторитетно кивнул, для важности покрутил колки и начал на мотив «Марша рыбаков» из «Генералов песчаных карьеров».
– На сквер Калинина упал тума-а-ан, – с дальних лавок песню подхватили. – Я пью вино, я фургоплан…
– Че, про армию-то что-нибудь расскажешь, дембель? – с последним аккордом спросил Игорь.
– Да че рассказывать? – меняя гитару на папиросу со стаканом, отозвался Ринат. – Нечего там делать, два года впустую гоняют. Я поначалу старался, хотел хлеборезом стать, а когда они узнали, что я техникум кулинарный закончил, думаете, на кухню меня пустили? Не. До дембеля про пирожки шутили и говном кормили.
Ринат выпил залпом и шумно занюхал собственным кулаком, потом затянулся и выпустил дым через ноздри. Потом увидел, как изменилось лицо Игоря, замолк и обернулся. По аллее к ним шли два комсомольских дружинника.
– Распиваем в неположенном месте?
– Дембеля празднуем, – почти дружелюбно ответил Ринат.
– Че, нельзя красноармейца как полагается встретить? – лениво поднялся с лавки Игорь, ровняясь с Наташкой.
Леха шумно выдохнул и, жалея, что опять придется отпустить теплую Иру, встал рядом с друзьями. Комсомольцы были в меньшинстве и без сопровождения милиции.
– Не нарушайте, – строго, но неубедительно сказали дружинники.
Игорь недвусмысленно сплюнул им под ноги. Комсомольцы, пытаясь сохранить лицо, неторопливо пошли дальше.
– Зассали комсюки, – громко бросил им вслед Цыганков и вернулся на лавку к притихшей Ветке.
* * *
По дороге к Иркиному дому девушки ушли вперед, а парни шли позади, передавая друг другу бутылку вина, не тронутую девочками.
– Тебе правда Игорь нравится? – поеживаясь от ночной прохлады, тихо спросила Ира и, не получив ответа от Ветки, добавила: – Я его боюсь иногда.
– Он не такой. Знаешь, он бабке Томе помогает.
– Это глухая, что ли, со второго этажа?
– Ага, свиней ее кормит, чистит даже сарай. Отца пьяного на себе таскает. Не то чтобы он мне нравился, жалко его как-то. Знаешь, как пес на цепи, на всех лает, рычит, а ведь это потому, что его никто не гладит.
– Вот только он никого не пожалеет, – отозвалась Ира. – Себя жалеть надо.
Ветка пожала плечами. Перед подъездом своей хрущевки Ира махнула рукой и скрылась за дверью. Ринат с Игорем весело переглянулись, но при Ветке шутить про их с Лехой отношения не стали.
– Я, знаете, че в армейке подумал, – на обратном пути, начал заплетающимся языком Ринат. – Вот сегодня напьемся, завтра поболеем, а в понедельник я на рынок пойду. Буду рубить мясо. Деревенские его будут привозить, а я рубить. Буду рубить лет 10–15, пока не повысят, это если повезет, а потом буду смотреть, как другие рубят.
