Книга Расчленение Кафки. Статьи по прикладному психоанализу - Никита Благовещенский

Но куда ведут эти тропы? Какова цель исследовательской экспансии в бессознательное? Цели эти каждый выбирает сам; но если отбросить все защитные иллюзии и рационализации, то цель всегда одна — познать самого себя, измениться на основе переживания этого знания и получить право и силу помогать другим при попытках совершения подобного рода изменений.

Никита Благовещенский выбрал один из самых сложных и одновременно самых красивых — как говаривал Фрейд, «королевских» — путей в бессознательное. Вешками классических цитат он обозначал пути не к своим глубинным проблемам и личным комплексам (по крайней мере, не в тех его аналитических материалах, которые нам сегодня доступны). Он посягнул на большее и попытался понять «русскость» как основу нашей коллективной идентичности; понять для того, чтобы дать нам всем возможность прочувствовать ее и коллективно измениться в режиме сопротивления этой идентичности. Вероятно, что идея позднего Фрейда о «терапии культурных сообществ», среди которых основоположник психоанализа выделял тройку самых дефектных ментальностей — еврейскую, русскую и североамериканскую — запала Никите в душу и дала вполне конкретные плоды.

«Русскость» он искал и находил в ее отражениях — в особенности организации наиболее значимых фрагментов реальности (среди которых наибольшее его внимание привлекала школа как базовая модель социализации бессознательного и реклама как форма его дрессуры), а также в работах выдающихся и довольно-таки специфических творческих личностей (среди которых опять же особым его вниманием пользовались М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Белый, В. Ерофеев и Ф. Кафка).

Выбор в данном случае весьма индивидуальный и, казалось бы, случайный. Но результат налицо, даже при условии явной незаконченности проекта, где не хватает контрольного анализа выплесков массовой динамики бессознательного в культовых реакциях (к примеру, на кинофильмы как модели искусственных сновидений). Там, где нет контрольного анализа, там нет и обоснованных выводов. И их у Никиты нет. Сегодня мы просто не можем судить почему. Возможно, он просто не успел их сформулировать. А скорее всего, он сознательно создавал открытую систему, где выводы не очевидны, а результативны, где есть форма для размышлений, для самопознания и трансформации, есть система защитных рационализаций, своего рода путеводных камней в виде цитируемых им основоположений, а вот содержание переживания и творческого инсайта каждый читатель привносит от себя и уносит с собой.

Можно даже сказать, что сегодня и сами работы, сами мысли Никиты стали одним из таких вот путеводных камней. Для кого-то, возможно, это будет краеугольный камень его саморазвития, для кого-то — одна из вешек, обозначающая проторенные пути в решении парадоксальной задачи познания бессознательного, а кого-то и отпугнет, отвратит от повторения избранного автором пути.

Ведь его личностный выбор ухода в зазеркалье бессознательного через анализ отражений последнего в творчестве Франца Кафки и Венечки Ерофеева окончился трагично. Но он разбил очередную зеркальную стену, препятствующую нашему соприкосновению с истинной реальностью бессознательного. И мы знаем теперь, что возможно сделать еще один шаг в великом походе; шаг, который мы делаем по следам героя.

А герой останется в памяти. Останется, чтобы побуждать следующие поколения исследователей на продолжение экспансии и приближение к великим целям, ради реализации которых и было основано психоаналитическое движение (во всех смыслах этого слова).