– О Боже, ну и смрад, – заметила Блейз. – Сегодня, кажется, от Сохо тянет сильнее обычного. – Для большей выразительности она зажала пальцами нос. – Что-то не так с анютиными глазками? Почему у них такой печальный вид? Задыхаются от зловония конского навоза?
– Я оживляю их каждый день пополудни, а наутро вновь нахожу поникшими, – пожаловалась Белл. – Не могу понять, в чем дело.
– Садовая богиня терпит неудачу в спасении цветка? – продолжала насмехаться ее сестра. – Смотри, как бы не рухнуло твое дело.
Мастиф скакал через сад прямо к ним. Приблизившись к дубу, пес поднял заднюю лапу в угрожающей близости от анютиных глазок.
– Паддлз, фу! – Мастиф опустил лапу, а Белл набросилась на сестру: – Вели Паддлзу справлять нужду у каменной стены.
– Извини. – Блейз опустилась на одно колено и наклонилась к псу. Долго на него смотрела, затем похлопала по голове. Паддлз ускакал к стене и справил нужду.
– Спасибо тебе. – Белл расслабилась. – Если мои анютины глазки погибнут, я буду считать вас с Паддлзом убийцами, – пошутила она.
Блейз устроилась рядом с сестрой.
– А знаешь, Паддлзу не нравится барон Уингейт.
Белл виновато улыбнулась:
– Каспер тоже недолюбливает твоего пса с того дня…
– Паддлз поднял на него лапу, потому что барон не внушает ему доверия.
– Хватит о Каспере. – Неодобрительное отношение сестры к барону вызвало у Белл раздражение. – Мне все равно, любите вы барона или нет. Не вы, а я выхожу за него замуж.
– Ну, как скажешь. – Блейз повернулась и направилась к дому. Мастиф последовал за ней.
Белл погнала прочь тревожные раздумья и сосредоточила внимание на анютиных глазках. Она снова подняла руку, чтобы сотворить молитву, как снова хлопнула дверь.
Еще один визитер? Ее анютины глазки испустят дух, прежде она ими займется.
– Белл… – Это пришла младшая сестра, и она была чем-то расстроена.
Рейвен шлепнулась на траву рядом с ней.
– Мне нужен твой совет.
– Что случилось?
– Констебль Блэк, возможно, будет просить меня использовать мой дар в расследовании дела злоумышленников, наносящих ножевые раны своим жертвам.
– Ты имеешь в виду шайку маньяков, карающих своих жертв ножом?
– Моя проблема – это Алекс, – сказала Рейвен.
Алекс, их сосед, был помощником констебля.
– Кирпич и тот чувствительнее Александра Боулда, – заявила Белл, пренебрежительно махнув рукой.
– Я хочу помочь констеблю, – продолжала Рейвен, – но Алекс мне небезразличен.
Белл пристально посмотрела на сестру:
– Ты призналась ему в любви, не так ли?
Рейвен кивнула с несчастным видом.
– Как мне вести себя с Алексом?
– Веди себя холодно-вежливо и не позволяй никаких вольностей. – Белл коснулась руки сестры.
– Будь осторожна с бароном Уингейтом, – сказала Рейвен, прежде чем уйти в дом. – Я ему не доверяю.
Белл сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Надеясь, что остальные сестры не станут ей мешать, Белл занялась анютиными глазками.
Как когда-то ее учила няня Смадж, Белл начала с магического ритуала. Коснулась груди с левой стороны, затем лба, груди с правой стороны, левого и правого плеча. И напоследок снова дотронулась до груди с левой стороны.
Достав шведскую спичку и наждачную бумагу, Белл зажгла свечу. Затем замахала над анютиными глазками крохотным колокольчиком, нарушив тишину сада.
Наконец она приложила пальцы к цветам.
– Чахлые мои анютины глазки, – приговаривала она, – мое прикосновение исцеляет, и ваш недуг отступает. Выздоравливайте, выздоравливайте, выздоравливайте. – Она взяла «Книгу общей молитвы» и, держа ее над анютиными глазками, прошептала: – Так написано. И так будет.
В завершение ритуала Белл задула пламя и произнесла магическую молитву. Анютины глазки воспрянули почти мгновенно.
Неожиданно чья-то рука коснулась ее плеча.
– Не мешайте мне! – воскликнула Белл, резко обернувшись. – Каспер? Какой сюрприз!
Каспер Уингейт в изумлении уставился на нее:
– Что ты делаешь?
Белл покраснела, застигнутая врасплох.
– Мои анютины глазки нуждаются в уходе.
Барон протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но вдруг убрал ее.
– У тебя руки в грязи.
– Это земля, а не навоз, – сказала Белл.
Каспер неодобрительно покачал головой:
– Возня в грязи – неподобающее занятие для баронессы, не говоря уже о перешептывании с цветами.
Белл поднялась.
– Я не вижу в этом ничего, смешного. Как только мы поженимся…
– Каспер, право же, ты слишком щепетильный. – Она подбоченилась: – Не забывай, мы с тобой познакомились, когда ваш садовник нанимал меня оживлять ваши розы.
– Дорогая, я не хочу ссориться, – улыбнулся Каспер примирительно. – Меня гораздо больше беспокоит твоя встреча с моей привередливой матерью.
– Заботит или беспокоит? – Белл коснулась его руки. – Я буду вести себя подобающе.
– Ни в коем случае не проговорись, что работаешь за деньги.
Белл улыбнулась:
– Не проговорюсь.
– И о садоводстве не упоминай.
– Буду держать рот на замке.
– Не говори также, что твоя сестра поет в опере. Маме это не понравится.
Белл не на шутку встревожилась. Каспера смущают ее родственники?
– Если у тебя нет дорогих нарядов, – продолжал Каспер, – постарайся одеться так, чтобы выглядеть благопристойно.
Белл прищурилась и откинула со лба змейку черных как смоль волос.
– Ты имеешь в виду…
– У меня блестящая идея, – перебил ее Каспер. – Мы упомянем твоего отца.
Белл наградила его недоуменным взглядом. Он серьезно? Или… ушиб голову и у него сотрясение мозга?
– Ты меня поняла, дорогая? Я имею в виду герцога.
– Тайное всегда становится явным. Дело в том, что я не знаю, какой именно герцог произвел на свет меня и моих сестер.
– Но разве его светлость вас не поддерживает? – В голосе Каспера звучало раздражение. – Барристер его светлости наверняка как-то называет вашего отца, когда совершает ежемесячные выплаты на ваше содержание.
– Перси Хауэлл называет моего отца «его светлость».
– Ты как-то сказала, что твоя сестра знает герцога.
– Фэнси отказывается его назвать.
