А потом хлынула вторая волна. Итах выпрямился и встал, разведя руки. Дети изумленно смотрели, как вода застыла стеной, не в силах пробиться в комнату. Их слуга оказался магом.
Когда вода сошла, Итах плашмя рухнул на пол. Он не был слабым магом, но противостояние стихии отняло все его силы. Дети столпились вокруг, не зная, что делать.
— Давайте накроем его одеялом, — предложил один из мальчиков.
— Еще чего! — воскликнула другая девочка. — Он враг!
— Он спас нас!
— Потому что ему приказали хозяева! Ему плевать на нас.
— Хозяевам плевать на нас, — возразила самая старшая. — Они спасают себя. Итах пришел сам. Он знал, что мы здесь и никому нет до нас дела. Принеси одеяло, Кору.
— Как скажешь, Энуан, — ответил мальчишка. Он достал с верхней полки гардероба сухое одеяло и накрыл Итаха.
— Энуан, ты заметила, он говорил с нами на кситлану! — воскликнула одна из девочек. — А раньше разговаривал только на общем языке! Мы и не знали, что он понимает нашу речь!
— А еще мы не знали, что он маг, — фыркнула Энуан. — Его приставили шпионить за нами.
Меж собой дети всегда разговаривали на родном языке Кситлану, а не на общеремидейском наречии. Язык врагов они ненавидели всей душой.
— Оно и к лучшему, — сказал сердобольный Кору. — Если бы его не приставили шпионить, мы бы все утонули.
— Лучше бы мы утонули! — прошипела девочка, которая не хотела накрывать Итаха одеялом. — Тогда наши родители подняли бы народ Кситлану против проклятых Неидов!
— Еще не поздно, Лоран! — сказала другая девочка. — Прыгай в окно. А я лучше поживу.
— Трусиха, — презрительно бросила Лоран. Вторая подскочила к ней — ударить за оскорбление. Но старшая Энуан шикнула на обеих и указала на дверь.
На пороге стоял мужчина, невысокий, жилистый, с короткими светлыми волосами. Раньше дети не видели его во дворце. Он молча обвел взглядом комнату, задержался на лежащем Итахе, безошибочно отыскал среди детей старшую.
— Вы принцесса Энуан? — спросил он на кситланском наречии с заметным акцентом.
— Я Энуан. Я понимаю общий язык, — ответила девушка на общеремидейском.
Незнакомец мотнул головой.
— Я не говорю на том наречии, — продолжил он на кситлану. — Пойдемте со мной. Я отвезу вас домой.
— Наш дом далеко, — сказала Энуан.
— Дорога будет долгой, — поддакнул незнакомец.
Дети ахнули, не веря услышанному.
— Вы отвезете нас на родину?! В Кситлану?!
— У вас есть другой дом? Или вы хотите остаться здесь?
— Кто вы?
— Можете называть меня Че. Пойдемте. Иначе придут друзья этого мага, — он кивнул на Итаха.
— Что с ним будет? — спросил Кору.
Че подошел к лежащему на полу магу и присел на корточки.
— С ним? С ним все будет хорошо, — проговорил он, опуская руку на спину Итаха, туда, где между лопаток билось сердце. — Вода ушла. Ему больше ничто не угрожает. Он восстановит силу и придет в себя. А вот нам надо спешить, чтобы уйти незамеченными. Следуйте за мной.
Светловолосый незнакомец поднялся, взял за руку принцессу Энуан и повел прочь из комнаты. Остальные дети последовали за ними. Мальчик Кору держал на руках мертвую малышку. Никто не узнал, что сердце Итаха остановилось в тот же миг, когда Че коснулся его спины.
Наводнение длилось несколько часов, сопровождаясь подземными толчками. Редкие строения, которым посчастливилось уцелеть в Сожжении, рушились; обломки затягивало в открывшиеся разломы и трещины. Людей и животных сносило водой в разверзтую пасть земли.
Разломы пролегали не хаотично, не беспорядочно. Они складывались в единую линию — петляющую, извилистую, но непрерывную. Туда стекала вода и принимала форму упорядоченного потока, текущего с юга на север, в направлении Ледовитого Океана. Разлом обратился речным руслом — таким широким и глубоким, какого не имела ни одна река Ремидеи и других материков.
Водная стихия захватывала все живое на пути. Единицы, наделенные везением и сохранившие присутствие духа, ухитрялись спастись от неумолимой воды. Волны новорожденной реки, серые от пепла, колыхали несколько наспех сооруженных плотов. Люди использовали все что могло держаться на воде — деревянные телеги, доски, столешницы. Кто-то успевал скрепить между собой бревна, оставшиеся от порушенного дома. Все это стремительно неслось на север вперемешку с трупами, обломками и бытовой утварью.
Некоторые мародерствовали, подгребая баграми тела и обыскивая их. Были и такие, кто не гнушался нападать на выживших. Люди старались прибиться друг к другу и держаться вместе, группками. Одиночки становились добычей мародеров. Сурова и беспощадна стихия, но люди упорно состязались с ней в безжалостности.
Огромная столешница служила плотом сухонькому и седому старику в намокшей коричневой мантии Гильдии Архивариусов. Он складывал груду книг в центре столешницы. Книг было слишком много, они сползали к краям, и вода заливала бесценные фолианты. Старик пытался удержать охапку книг на руках, но книги падали и соскальзывали в воду. Слезы немощи и бессилия катились по лицу бывшего смотрителя королевской библиотеки.
Навстречу — не на север, а на юг — плыл крепкий и широкий плот из бревен, плотно сколоченных между собой. Никто из трех пассажиров не греб, однако плот двигался против течения. Никто не удивлялся этой странности — у немногих встречных были свои насущные проблемы.
Парень на плоту бесшабашно крикнул библиотекарю, подзадоривая его:
— В воду их, почтенный мэтр, в воду! Лучше хватайте молоденьких девушек! В них больше проку, чем в старых летописях!
У молодца слова не расходились с делами — он обнимал за плечи двух стройных длинноволосых красоток, шатенку и блондинку. Седой архивариус выкрикнул в ответ надрывным старческим фальцетом:
— А вы, милорд, нежели куражиться да зубоскалить, лучше заберите с собой дюжину книг! Ваш плот большой и крепкий, и вы неплохо управляете им. Книги будут сохраннее у вас, чем у меня!
— Зря так думаете, мэтр! Нас ждет долгий путь, когда мы доберемся до суши. Нам будет не до ваших бесценных фолиантов. Придется вам самому заботиться о них, раз не хотите отправить их на дно, где им самое место!
Старик пробормотал проклятье в адрес болтуна. Одна из девушек, пышноволосая и пышногрудая шатенка с серьезным взглядом, порылась в куче тряпья на плоту и бросила архивариусу мешок из плотной непромокаемой ткани. Старик проворно подхватил его. Парень расхохотался.
— Бенни, добрая душа! Готова обречь себя и нас на размокшую еду, но помочь старому книгохранителю, помешанному на своих фолиантах!
— Да хранит тебя Создатель, доброе дитя! А ты, юноша, учись у своей подруги! Она не в пример благочестивее тебя, и ей за то воздастся.
