Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Я заметил, что Лена слушает меня вполуха, с куда большим интересом поглядывая в окно. Однако я не обиделся (что и говорить, хобби у меня своеобразное) и увлеченно продолжил:
– Существовала также легенда, что барин разбудил какое-то древнее зло, и если в Чертовке погибал тот, на чьей душе имеется грех убийства, то он превращался в некое существо, вроде как в оборотня. Это существо, живой труп, нападало на людей, и уничтожить его можно было только огнем или с помощью осинового кола, вбитого в сердце. Здесь не было церковного прихода и сельского погоста. Поэтому всех покойников в Чертовке сжигали сразу же после смерти. Так, на всякий случай. Власти боролись с этой дикостью, но безуспешно. Потом в этом месте, уже при Сталине, организовали в приказном порядке колхоз, так как к этому времени никто добровольно здесь жить не хотел.
– Как я понимаю, мы там будем жить одни? – уточнила Лена, и я уловил промелькнувшую в ее голосе тревожную нотку.
– Да, я же говорил тебе, – спокойно ответил я. – Ты боишься?
Лена тихо засмеялась.
– С тобой нет, богатырь.
– Конечно, были и труднообъяснимые факты, – вернулся я к истории Чертовки. – Например, люди были уверены, что темные силы проявляют активность только под Новый год, и в это время не только не отмечали праздник, но и старались не выходить из дома. И сезонная статистика пропавших без вести в этих местах подтверждала эту теорию. Хотя можно предположить, что зимой люди могли попросту замерзнуть, стать добычей медведя-шатуна или стаи волков. Были и документально зафиксированные случаи исчезновения тел погибших, но их могли попросту тайком сжечь суеверные деревенские жители.
– Бред какой-то, – фыркнула Лена.
– Схожие поверья существуют у многих народов, вне зависимости от культурных традиций и религиозной принадлежности, – пожал я плечами. Дорога становилась хуже, и я сбавил скорость, чтобы не разбудить дочь.
– Я собрал целую коллекцию преданий, проанализировал их, и могу тебе ответственно заявить, что так называемые «гиблые» места, где веками хозяйничали потомственные колдуны, черные шаманы или ведьмы, действительно существуют.
– Да уж, занятно, – протянула жена, когда я замолчал.
* * *
Вскоре мы были у дома. Мраморных колонн там, конечно, не было, но потемневшие от времени доски обшивки были вполне крепкими. Внутри были две печки и настоящий камин. Огромный подвал был забит разным хламом, словно тут жил Плюшкин. Пока мы с женой мыли полы и вытирали вековую пыль, дочка, привыкшая к тесноте коммуналки, с визгом носилась по скрипучей лестнице, ведущей на второй этаж.
В какой-то момент за забором послышался звук автомобильного двигателя. Я выглянул в окно и увидел милицейский «уазик». Из машины выбрался высокий широкоплечий мужчина в милицейской форме и подошел к воротам. К моему немалому удивлению, он ловко открыл потайную задвижку на калитке, словно делал это многократно, и уверенно зашел во двор.
– Аникеев Андрей Андреевич, участковый инспектор, – представился он, поднеся ладонь к околышу фуражки.
Инспектор носил звание майора, был еще относительно молод, но сеточка морщинок около глаз и седеющие волосы говорили о том, что о жизни сельский милиционер знает не понаслышке. Торчащие, как у моржа, усы, засаленный китель и крепкое рукопожатие – вот первое, что отложилось в моей памяти с первых минут знакомства. Через полчаса мы уже пили чай из старинного самовара, невероятным образом сохранившегося в доме.
– Вы, наверное, уже слышали про это место, раз выбрали именно Чертовку? – спросил инспектор, пронзительно щуря карие глаза.
Я объяснил, что меня, как этнографа и религиоведа, очень интересуют местные легенды и обряды, и я полагал, что, поселяясь здесь, могу получить материал для диссертации и монографии, как говорится, «из первых рук».
Майор с шумом отхлебывал чай, поглядывая на меня. Воцарилась неловкая пауза, и лишь спустя минуту до меня дошло, что он не решается говорить при моей семье. Я сделал знак Лене, и она, многозначительно фыркнув, повела укладывать спать Верочку.
– Как вы думаете, сколько по России фиксируется ежегодно пропавших без вести? – неожиданно резко спросил участковый.
Я выжидательно молчал.
– Порядка сорока тысяч человек, – милиционер откинулся на резную спинку старого венского стула. – Они же не могли все скопом случайно утонуть и не всплыть, зацепившись за коряги? Я на это вот что скажу, Борис. Просто есть такие места вроде Чертовки. Тут каждый год пропадают люди. Вам не кажется странным, – продолжал он, – что этот барский дом до сих пор не разграбили охотники за стариной, которые обычно деревни шерстят? А ведь сейчас двухтысячный год уже идет! Просто эти любители легкой наживы так же пропали, как и другие. У меня своя статистика. Хотите послушать один рассказ?
г. Воронеж, Краснопартизанский район, деревня Алексеевка,
27 декабря 1948 г.
– Здравствуйте, Савелий Иванович! Садитесь, пожалуйста. – Маленький полный человек в коричневом костюме, сидевший за огромным дубовым столом Т-образной формы, чуть привстал, обращаясь к седому мужчине в военном кителе, из-под которого выглядывала тельняшка.
Тот присел на один из стульев, шеренгой выстроившихся вдоль стола для заседаний, а хозяин кабинета, наоборот, сполз с потертого черного кожаного кресла и стал расхаживать взад и вперед, заложив руки за спину.
– Видите ли, товарищ Лукьянов, – человечек покрутил головой, стараясь высвободить полную шею из тугого накрахмаленного воротника рубашки. – Принято решение направить вас по линии партии в район для выполнения очень ответственного поручения. С вами поедет оперуполномоченный НКВД Блюхер Сергей Алексеевич. Он и объяснит подробно, в чем суть дела. Завтра за вами заедет машина.
Оперуполномоченный, безуспешно борясь с нервным тиком, периодически пробегающим по его лошадиному лицу, говорил тихо и монотонно:
– Если вы спросите, не родственник ли я того самого Блюхера, – отвечу: нет. Мы едем в колхоз имени Десятого партсъезда, в Краснопартизанский район, разобраться на месте со странной ситуацией. Там есть деревня с названием Чертовка, недалеко от нее расположена другая деревня – Алексеевка. Так вот, в Чертовке люди начали пропадать, участковый милиционер – и тот исчез. Народ дома побросал, какие-то сказки про леших рассказывает, в Алексеевке паника! Поле, которое рядом с лесом, между деревнями, в этом году даже не засеяли. Степи распахиваем, а Черноземье простаивает! Одного председателя уже расстреляли как врага народа. Сейчас второй напрашивается. Пока, для начала, только из партии поперли, да собрание организовали, чтобы с должности снять. А народ за него – горой! Я думаю, что какие-то провокаторы, из местных, воду мутят. Посмотрим, нам полномочия даны большие. Вы – коммунист с большим стажем, я тоже человек опытный. От нас ждут конкретного результата.
Председатель, простой и открытый с виду человек, встретил гостей с радушием. В сельсовете был накрыт богатый, по деревенским меркам, стол: соленые огурчики, помидоры бочкового засола, квашеная капуста, сало с дымящейся картошкой. В центре стола красовалась бутыль самогона. Председатель разлил мутный первач по стаканам. Лукьянов с колхозником выпили, Блюхер отказался.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
