– Все в порядке, – сказала она преувеличенно громко. – Надеюсь, вы получите это место.
– Я тоже надеюсь, – улыбнулась Карина. – Еще раз, большое спасибо.
Шелестя юбками по деревянному полу, Карина прошла через комнату и исчезла на узкой грязной лестнице.
Уличное движение и шум толпы на мгновение ошеломили ее. По мостовой с грохотом тащились омнибусы. Их обгоняли кареты, запряженные выхоленными лошадьми с серебряными уздечками и развевающимися плюмажами. Но особенно выделялись высокие двухколесные экипажи, которыми правили лихие молодые джентльмены в сдвинутых набок сияющих цилиндрах. Сидевшие на запятках праздные кучера при первой же остановке готовы были броситься к лошади.
Карина постояла минуту, а затем взглянула на полученную в агентстве карточку. На одной стороне ее значились имя и адрес миссис Мейси, на другой – место назначения: Итон-Террас; 187.
Девушка вспомнила, что Итон-Террас находится возле Итон-Сквер – слишком далеко, чтобы идти туда пешком. Поэтому на ближайшей остановке она села в первый подошедший омнибус. Отказавшись от приглашения кондуктора пройти в салон, Карина, несмотря на ветреную погоду, поднялась наверх. Ей хотелось побыть на свежем воздухе и посидеть в одиночестве.
Она опустилась на свободное место и крепко зажмурила глаза, изо всех сил борясь со слезами, готовыми хлынуть по щекам и лишить ее остатка самообладания.
Кружными путями, минуя фешенебельные кварталы, куда столь вульгарный вид транспорта просто не допускался, омнибус прибыл на вокзал Виктория, где Карина сошла. К этому времени она уже полностью владела собой.
Девушка быстрым шагом миновала Эбери-стрит, где чуть не столкнулась с мужчиной, который, пошатываясь, вышел из публичного дома и явно вознамерился познакомиться с ней, и добралась до Итон-Сквер. Отсюда было уже рукой подать до нужного ей места.
Когда она подошла к порогу дома 187, щеки ее горели от быстрой ходьбы, а настроение заметно улучшилось. "Я получу эту работу, получу, – твердила она себе. – Я должна".
Карина решительно дернула за колокольчик и услышала, как он звякнул где-то в глубине цокольного этажа. В ожидании ответа девушка успела заметить, что дверное кольцо было грязным и явно нуждалось в чистке, а ступени крыльца не мешало бы хорошенько отскоблить. С неожиданным испугом она увидела в окне приколотую к грязной кружевной занавеске записку: "Сдаются комнаты". Должно быть, произошла какая-то ошибка, подумала девушка и стала искать в сумочке полученную от миссис Мейси карточку. Она все еще искала ее, когда в дверях появилась горничная в грязном переднике и съехавшем набок чепце.
– Мне… мне кажется, я ошиблась адресом, – сказала Карина. – Я ищу дом сто восемьдесят семь.
– Это здесь, – лаконично ответила горничная.
– Мне сказали спросить леди Линч.
Горничная резким движением показала куда-то в направлении темного коридора позади нее.
– Они там, – проговорила она. – Вас ждут?
– Не думаю, – ответила Карина и почти машинально вошла в дом. В нос ударил едкий запах лука и табака.
Горничная закрыла за ней дверь.
– Пойду узнаю, примет ли вас мадам? Ваше имя?
– Мисс… мисс де… – Карина удержала готовые сорваться с языка слова и торопливо добавила: – Мисс Уорнер из агентства миссис Мейси.
– А, ну тогда они ждут вас. Вот вы оказывается кто! – воскликнула горничная. – Я слышала, что старуха ходила туда сегодня утром. Проходите.
В высшей степени удивленная, Карина последовала по грязному коридору за шаркающей туфлями горничной. Внезапно остановившись, горничная постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, открыла ее.
– Пришли из агентства, – объявила она. – Вы ведь кого-то оттуда ждали?
Горничная посторонилась, пропуская Карину в комнату, и так хлопнула дверью, что, казалось, затряслись стены.
Опущенные жалюзи создавали в комнате полумрак, и сначала Карина ничего не видела. Потом, привыкнув к темноте, она заметила лежавшую на кровати женщину.
– Значит, они все-таки прислали кого-то. Я так и думала, – голос был низким и прерывался одышкой. В речи женщины слышался акцент, который Карине никак не удавалось определить.
– Вы… вы леди Линч? – девушка едва выговорила эти слова, столь невероятной казалась ей ситуация, в которой она очутилась.
Женщина на кровати пошевелилась.
– Поднимите жалюзи, – распорядилась она по-прежнему тихим и прерывающимся голосом. – Дайте мне чего-нибудь выпить, и я буду в состоянии говорить с вами.
Карина сделала, о чем ее просили. С громким шумом и скрипом жалюзи быстро поднялись вверх. Через грязное оконное стекло в комнату просочился свет. Ему не смогло помешать даже дерево, которое росло в маленьком саду и почти касалось окна ветвями.
– Дайте что-нибудь выпить, – снова попросила женщина. – В этой бутылке коньяк.
Бутылка с коньяком стояла на умывальном столике вместе с белым тазиком для умывания, мыльницей без крышки и грязным стаканом для полоскания рта. С отвращением Карина налила немного коньяка в стакан и глазами поискала воду, чтобы добавить ее в коньяк.
– Без воды! – предупредила женщина.
Карина подошла к кровати. Худой желтой рукой с резко выдающимися костями на запястье женщина взяла стакан и, стуча зубами по стеклу, выпила его содержимое. Глядя на нее, Карина поняла, почему ее акцент звучал столь странно: леди Линч была не англичанкой, а восточной женщиной. Об этом говорили и удлиненные узкие глаза, и иссиня-черные волосы, зачесанные назад с выпуклого желтого лба. Когда-то она была очень красива, подумала Карина и вдруг поняла, что женщина больна и только неразбавленное спиртное ненадолго придает ей силы.
Она протянула Карине пустой стакан и немного приподнялась на подушках.
– Вам сказали, чего я хочу от вас?
– Миссис Мейси говорила о том, что нужно сопровождать в поездке вашего ребенка.
– Да, да, вы должны отвезти его… Я очень больна, – проговорила женщина.
Карина оглядела комнату, словно ожидая, что ребенок прячется где-то среди неопрятного белья, разбросанного повсюду: на стульях, в ногах кровати, на вешалке для полотенец. Около одной из стен она увидела большой сундук. Видимо, кто-то пытался распаковать его, но потом бросил эту затею, обнаружив, что в этой маленькой пропыленной комнате нет шкафа для одежды и вещи положить некуда. Но сами вещи вовсе не были пропыленными или выцветшими. Перед Кариной предстал радужный калейдоскоп цветов: от малинового и розовато-лилового до изумрудно-зеленого и переливчато-голубого, вперемешку с золотым ламе и серебряной парчой. Здесь были пальто и блузы, расшитые сверкающими драгоценными камнями, – шали с тяжелой шелковой бахромой, растянувшиеся на потертом ковре. Наряды… наряды… наряды, и никаких следов ребенка.
