Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Да, Смита знает, на что способны джаты.
Поэтому на следующий день она снова пошла туда.
Но сегодняшнее утро не такое, как всегда. Смита приняла решение, оно пришло к ней, как откровение: ее дочка пойдет в школу. С трудом убедила она Нагараджана. Ни к чему это, говорил он. Ну, научится она читать и писать, но ведь здесь никто не даст ей работы. Как ты родился чистильщиком уборных, так им и помрешь. Это передается по наследству, из этого круга никому не вырваться. Это – карма.
Но Смита не уступила. Она завела тот же разговор назавтра, и через день, и заводила все последующие дни. Она не желает брать Лалиту с собой на работу, не станет она показывать ей, как чистить уборные, не собирается смотреть, как ее дочку рвет в канаву, так же, как выворачивало когда-то ее саму. Нет, не будет этого. Лалита должна пойти в школу. Нагараджан в конце концов отступил перед ее решимостью. Он знает свою жену, знает силу ее воли. Эта маленькая темнокожая далитская женщина, которую он взял за себя десять лет назад, сильнее него. В общем, он уступил ей. Пусть. Он сходит в деревенскую школу и поговорит с брахманом[5].
Одержав победу, Смита улыбнулась украдкой. Вот бы и ее мать так же боролась за нее, она с радостью и сама переступила бы школьный порог, села среди других ребят. Научилась бы читать и считать. Но это было невозможно. Отец Смиты не был таким добрым, как Нагараджан, он был раздражительным и жестоким. Он бил свою жену, как и все мужчины здесь. Жена мужу не ровня, любил он повторять, она ему принадлежит, она – его собственность, его рабыня. Она должна подчиняться его воле. Отец скорее стал бы спасать корову, чем жену, это уж точно.
Смите же повезло: Нагараджан ни разу не побил ее, ни разу не оскорбил. Когда родилась Лалита, он даже согласился сохранить ей жизнь. А ведь совсем неподалеку новорожденных девочек убивают. В деревнях Раджастана их живьем закапывают в землю – сразу после рождения кладут в коробку и засыпают песком. За ночь девочки умирают.
Но здесь не так. Смита смотрит на Лалиту, которая причесывает свою единственную куклу, сидя на корточках на земляном полу лачуги. Такая красивая. У нее тонкие черты, длинные, до пояса, волосы, Смита каждое утро расчесывает их и заплетает в косы.
Моя дочка научится читать и писать, думает она, и ей становится радостно от этой мысли.
Да, сегодняшний день она запомнит на всю жизнь.
Джулия
Палермо, Сицилия
– Джулия!
Джулия с трудом открывает глаза. Голос матери раздается снизу.
– Джулия! Scendi! Subito![6]
Джулию так и подмывает спрятать голову под подушку. Она не выспалась – опять читала всю ночь. Но вставать все же надо. Надо слушаться, когда тебя мать зовет, ведь это сицилийская мать.
– Джулия!
Девушка нехотя выбирается из постели. Она встает, наскоро одевается и спускается в кухню, где мамма уже теряет терпение. Ее сестра Адела уже встала и, сидя за накрытым к завтраку столом, красит ногти на ногах. От запаха лака Джулия морщится. Мать наливает ей кофе.
– Отец уехал. Сегодня тебе открывать.
Джулия берет ключи от мастерской и быстро выходит из дома.
– Ты ничего не съела. Возьми хотя бы что-нибудь с собой!
Не обращая внимания на слова матери, она вскакивает на велосипед и уносится, изо всех сил нажимая на педали. От прохладного утреннего воздуха она понемногу просыпается. Ветер хлещет ее по лицу, по глазам. Она подъезжает к рынку, и нос начинает щипать от запаха цитрусовых и свежих оливок. Джулия проезжает мимо рыбного прилавка, на котором разложены только что выловленные сардины и угри. Она сильнее давит на педали, едет по тротуарам, оставляя позади пьяцца Балларо, где уличные торговцы уже зазывают клиентов.
Наконец она приезжает в тупик в стороне от виа Рома. Здесь находится мастерская отца, устроенная в бывшем кинотеатре, здание которого он выкупил уже двадцать лет назад – как раз возраст Джулии. В его тогдашней мастерской стало тесно, надо было куда-то переезжать. На фасаде до сих пор можно различить место, куда наклеивались афиши кинофильмов. Прошли те времена, когда жители Палермо валом валили на комедии с Альберто Сорди, Витторио Гассманом, Нино Манфреди, Уго Тоньяцци, Марчелло Мастроянни… Сегодня большинство кинозалов позакрывалось, как этот маленький, переоборудованный в мастерскую. Кинопроекционную переделали в кабинет, в зрительном зале прорубили окна, чтобы работницам было больше света. Папа сделал все своими руками. Мастерская и похожа на него, думает Джулия: такая же беспорядочная и теплая. Несмотря на всем известную вспыльчивость, Пьетро Ланфреди пользуется любовью и уважением своих работников. Он – любящий отец, но при этом требовательный и властный, сумевший воспитать в дочерях любовь к дисциплине и научить их хорошо делать свою работу.
Джулия достает ключ и открывает дверь. Обычно первым в мастерскую приходит отец. Он сам встречает работниц, для него это важно: «это и означает быть падроне», – хозяином, любит повторять он. У него всегда найдется доброе слово для одной, участливое внимание для другой, он никого не забывает. Но сегодня он объезжает парикмахерские Палермо и его окрестностей. Вернется не раньше полудня. Так что этим утром Джулия – хозяйка.
В этот час в мастерской тихо. Скоро она наполнится шумом множества разговоров, песнями, голосами, но пока здесь только тишина да эхо шагов Джулии. Она идет в раздевалку для работниц, кладет вещи в ячейку со своим именем, достает оттуда рабочий халат и, как обычно, надевает его, словно вторую кожу. Затем собирает волосы, закручивает их в тугой узел, быстро втыкает в него несколько шпилек, после чего повязывает голову косынкой – здесь это обязательно: нельзя, чтобы твои волосы мешались с рабочим материалом. Одетая и причесанная таким образом, она перестает быть хозяйской дочкой: теперь она такая же работница, как и другие, сотрудница фирмы Ланфреди. Ей это нравится, она никогда не желала быть на особом положении.
Со скрипом распахивается входная дверь, и пространство заполняется веселой толпой. Мастерская мгновенно оживает, превращаясь в то самое шумное помещение, которое так нравится Джулии. Среди неясного гула множества перемешавшихся между собой разговоров работницы торопятся в раздевалку, где надевают халаты и передники, после чего, не переставая болтать, расходятся по местам. Джулия идет вместе с ними. У Аньезе осунувшееся лицо: у младшенького режутся зубки, она не спала всю ночь. Федерика с трудом удерживает слезы: ее бросил жених. «Опять?!» – восклицает Альда. «Завтра вернется», – успокаивает ее Паола. У этих женщин не только работа общая. Пока их руки возятся с волосами, они целыми днями разговаривают о мужчинах, о жизни, о любви. Здесь всем известно, что муж Джины пьет, что сын Альды водится с мафией, что Алесия крутила роман, пусть недолго, с бывшим мужем Рины, чего та ей так и не простила.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
