Беркшир находилась ярдах в пяти впереди Дабни. Через считаные мгновения это расстояние сократилось вдвое. Еще через несколько секунд Беркшир и Дабни разделяло всего шага три.
Теперь Декер наконец увидел Беркшир, потому что она оказалась очень близко от Дабни. Он находился шагах в десяти позади, когда тоже начал поворачивать.
Беркшир мельком взглянула на Дабни, похоже, впервые заметив его. Тот даже не посмотрел в ее сторону, по крайней мере сразу.
Через несколько секунд Дабни заметил, что Беркшир смотрит на него. Он улыбнулся, а если б был в шляпе, то, возможно, приподнял бы ее в знак любезности.
Беркшир не улыбнулась в ответ. Ее рука метнулась к защелке сумочки.
Дабни еще больше замедлил шаг.
Заметив на противоположной стороне торговца, продающего мексиканские лепешки из специального грузовика, Декер подумал, есть ли у него время, чтобы позавтракать перед встречей. Решив, что времени у него нет, а талии лепешки явно не пойдут на пользу, он перевел взгляд назад; Беркшир и Дабни теперь находились рядом.
Декер не придал этому значения; он просто предположил, что они знакомы друг с другом и, возможно, назначили здесь встречу.
Он взглянул на часы, проверяя, сколько у него осталось времени. Ему не хотелось опаздывать. Если его жизни суждено было измениться, он хотел, чтобы это произошло точно в назначенный срок.
Подняв взгляд, Амос застыл.
Дабни отстал от женщины на пару шагов. Та не подозревала о том, что он навел на ее затылок компактную «Беретту».
Декер потянулся за своим оружием и собирался окликнуть Дабни, когда тот нажал на спусковой крючок.
Беркшир дернулась вперед. Пуля попала ей в затылок по восходящей траектории. Она вышибла спинной мозг, вошла в черепную коробку, отразилась, подобно теннисному мячику, от лобовой кости и вышла через нос, оставив рану втрое больше входного отверстия вследствие своей высокой кинетической энергии. Беркшир повалилась вперед на тротуар. Лицо ее было практически полностью уничтожено; капли крови забрызгали асфальт.
В то время как все прохожие с криками бросились врассыпную, Декер выхватил пистолет и побежал вперед. Дабни по-прежнему держал в руке оружие.
С бешено колотящимся сердцем Амос навел свой «Глок» на Дабни и крикнул:
– ФБР, брось оружие! Живо!
Дабни повернулся к нему. Пистолет он не бросил.
Декер услышал за спиной бегущие шаги. Охранник выскочил из своей будки и спешил к ним также с оружием в руке.
Оглянувшись на мгновение, Амос увидел это и свободной рукой поднял свое удостоверение.
– Я из ФБР. Он только что застрелил эту женщину.
Отпустив удостоверение, схватил пистолет обеими руками и направил дуло в грудь Дабни. Подбежавший сотрудник ФБР в форме встал рядом, также целясь в Дабни.
– Брось оружие, быстро! – крикнул он. – Последнее предупреждение – или мы будем стрелять!
Два пистолета против одного. Ответ должен был быть очевидным. Ложись сам, или упадешь.
Дабни посмотрел сначала на охранника, затем на Декера.
И улыбнулся.
– Не делай этого! – крикнул Амос.
Уолтер Дабни приставил дуло пистолета к под-бородку и нажал на спусковой крючок во второй – и последний – раз.
Глава 2
Темнота. Она ждет нас, всех и каждого, в наши последние мгновения. Амос Декер размышлял об этом, сидя в кресле и глядя на тело.
Анна Беркшир лежала на металлическом столе в морге ФБР. Вся одежда была снята с нее и уложена в пакеты для вещественных доказательств – для последующего изучения. Обнаженное тело лежало под простыней; изуродованное лицо также было прикрыто, однако на белой ткани проступали пятна крови.
По закону заключение о смерти требовалось даже в том случае, если причина смерти женщины не вызывала никаких сомнений.
Уолтер Дабни по какому-то невероятному стечению обстоятельств не умер. По крайней мере пока что не умер. Врачи больницы, куда его срочно доставили, не питали никаких надежд на то, что он выживет или хотя бы придет в сознание. Пуля прошла прямиком через головной мозг; просто каким-то чудом он не умер мгновенно.
Алекс Джеймисон и Росс Богарт, двое коллег Декера по объединенной группе, составленной из сотрудников ФБР и гражданских лиц, в настоящий момент дежурили у Дабни в больнице. Если он придет в сознание, они постараются зафиксировать любые его слова, которые, возможно, объяснят, почему он убил Анну Беркшир в людном месте, после чего попытался покончить с собой. Врачи заверили Джеймисон и Богарта, что не может быть и речи о том, чтобы Дабни поправится настолько, что его можно будет допросить.
А пока Декер просто сидел в темноте и смотрел на накрытое простыней тело.
Хотя на самом деле для него помещение не было погружено в абсолютную темноту.
Для Амоса оно было неестественно ярко-голубым. Едва не ставший смертельным удар, полученный на футбольном поле, объединил его сенсорные проводящие пути – такое состояние известно как синестезия. Для него смерть представлялась голубым цветом. Именно его Декер увидел на улице, когда Дабни убил Беркшир.
И этот цвет он видел сейчас.
Амос дал показания полиции округа Колумбия и ФБР, как и охранник, присоединившийся к нему на месте преступления. Говорить было особенно нечего. Дабни достал пистолет и выстрелил сначала в Беркшир, а затем – в себя. Это было ясно как божий день. Неясным оставалось то, почему он так поступил.
Вспыхнул яркий верхний свет, и в помещение вошла женщина в белом халате. Судебно-медицинский эксперт представилась как Линна Уэйнрайт. Ей было лет сорок, и она обладала сдержанными, слегка печальными чертами человека, с лихвой насмотревшегося на все виды насилия, которые одно человеческое существо способно причинить другому. Встав, Декер предъявил свое удостоверение и объяснил, что он входит в объединенную группу ФБР, добавив, что был свидетелем убийства.
Оглянувшись, Амос увидел, что в помещение вошел Тодд Миллиган, четвертый член объединенной группы. Пятый член, Лайза Дэвенпорт, психолог по образованию, покинула группу, вернувшись к частной практике в Чикаго.
Миллигану было лет тридцать с небольшим; шесть футов роста, коротко подстриженные волосы и мускулатура, словно высеченная из гранита. Первое время они с Декером бодались, но теперь нашли общий язык, насколько это умел делать Амос. У него имелись проблемы в общении с людьми. Так было не всегда, поскольку теперь он являлся не тем, кем был прежде.
В дополнение к синестезии у Декера после травмы головы от того же самого страшного удара, полученного во время очень короткой карьеры в НФЛ[2], также обнаружилась гипертимезия, или абсолютная память. Это качество изменило характер Амоса, превратив его из общительного жизнелюба в человека нелюдимого, лишенного способности понимать общепринятые условности, – абсолютное большинство людей воспринимает это умение как нечто должное. И теперь те, кто видел его впервые, предполагали, что в спектре человеческого общения он располагается ближе к аутисту.
