Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
— Уйдешь ты, наконец? — сердито спросила она Зубца. — Кофе разольешь!
— Чего это она такая сегодня? — Славка передвинул голову подальше от Алькиной чашки. — Переутомилась?
— Переживает из-за Рыбакова, — ввернул проницательный Копчевский. — Тю-тю теперь наша первая флейта. Да, Аль?
— Отстань, — отмахнулась Алька, продолжая из-за спин ребят наблюдать за Кретовым.
Павел Тимофеевич снова в который раз вытер пот с шеи и лба, перевел взгляд на дверь и вдруг вздрогнул всем телом, да так сильно, что Алька от неожиданности подскочила на стуле. Ей стало ужасно любопытно, кого мог увидеть Кретов в коридоре, она слегка пододвинулась в сторону, стараясь заглянуть за дверь. Но оттуда появился только директор Московского муниципального оркестра Виктор Глотов. Он спокойно прошел мимо дирижера, вежливо улыбнувшись ему, и направился в другой конец зала.
«Господи, — удивилась Алька, — с Витюшей-то он что не поделил? Глотов не Рыбаков, грубить начальству не будет, да он этого просто и не умеет. Вечно ходит с приклеенной улыбочкой».
Однако через минуту, после того как Виктор появился в зале, Кретов резко поднялся и, не оглядываясь, вышел, позабыв на столе полупустую пачку сигарет.
Алька глазами проводила дирижера и включилась в продолжавшуюся за столиком беседу. Алик, Славка и Ленка обсуждали стычку между Рыбаковым и Кретовым.
— …Павлуха наш действительно погорячился, — проговорил Копчевский. — Не нужно было на личности переходить, хошь о деле — давай о деле. Валерик бы и смолчал, может. А Крет его, вишь, семейными обстоятельствами покрыл.
— Вот именно, — тут же согласилась с ним Алька. — Какое он имел право?
О «семейных обстоятельствах» Рыбакова, про которые упомянул Кретов, знал весь оркестр. Полгода назад от Валерки ушла жена Вера, оставив ему и его матери на попечение четырехлетнего сына. Раньше она работала в оркестре вместе с Валерой, слыла первой красавицей и первой же гуленой. Осчастливив всех желающих, Верка оркестр покинула, завязала со своим музыкальным прошлым, занялась каким-то сомнительным бизнесом и вскоре нашла себе немца, став фрау Гнайзек. С тех самых пор с Валеркой творилось неладное: он почернел, помрачнел, стал малоразговорчивым и невероятно грубым, а главное — постепенно утрачивал славу классного флейтиста, киксуя то там, то здесь и частенько заявляясь на репетиции под градусом. В общем, Кретов не так уж был и не прав, ополчившись сегодня на Рыбакова, но… Алька не желала этого признавать.
Вот уже год, как она играет в кретовском оркестре, и все это время ее взгляд почему-то настойчиво натыкается на Валерку. Напрасно она много раз давала себе слово, что перестанет о нем думать и печалиться. Да и что печалиться? Пока в оркестре работала Верка, Рыбаков разводиться не собирался, стало быть, мечтать Альке было не о чем. Теперь, когда Валеркина жена ушла и он свободен, все могло бы измениться, но… Ничего не меняется. Ей, Альке, Рыбаков не грубит, как остальным, даже улыбается иногда, правда редко. Но, к сожалению, это все. Если зайдет у них разговор, то лишь о работе, да и тот Рыбаков всегда старается вежливо свернуть. А глаза поспешно отводит в сторону…
Алька встряхнулась. Ладно, черт с ним, с этим неприступным Валеркой, лучше она действительно пойдет на дискотеку с Аликом и Славкой, — в конце концов, от жизни нужно брать все лучшее.
2В шесть часов девушки наконец дотащились до номера. Обе были как выжатые лимоны. Аля стянула через голову джемпер и, на ходу расстегивая джинсы, отправилась в душ. Включенный на полную мощность, кран сначала зашипел, как змея, затем оглушительно чихнул, и из него полилась тоненькая струйка. Алька сунула под струйку руку, и ее передернуло — вода была ледяная.
— Ты чего ворчишь? — Ленка просунулась в ванную и с улыбкой смотрела на раздетую сердитую Альку.
— И как я этой водой голову вымою? — поинтересовалась та. — После сегодняшней фуги у меня волосы все слиплись.
— Так это тебе Владимир, а не Париж. — Ленка постучала по хрипящему крану, повертела блестящие вентили вправо-влево и развела руками: — Что делать, подруга, придется тебе закаляться. Бери пример с меня.
Ленка каждое утро и вечер обливалась холодной водой, чем приводила Альку в трепет — та с детства была мерзлячкой и, наоборот, больше всего любила парную баню.
Аля вздохнула и полезла в ванну.
— Быстрее давай, — напутствовала ее Ленка, прикрывая дверь. — А то мне не успеть.
Ежась и чертыхаясь, Алька встала под обжигающе холодную, тощую струйку и намылила голову шампунем. Постепенно кожа привыкала, и стало даже приятно. Аля вздохнула полной грудью, предвкушая приятный вечер и отдых. Возможно, после бара она даже зайдет к Алику Копчевскому. Скорее всего, зайдет. За дверью послышался неясный шум, приглушенные голоса, потом Ленкин бархатистый смех.
«Кого там принесло?» — удивилась Аля и тут же различила веселое Славкино ржание. Она поспешно выкарабкалась из ванны, закуталась в махровый халат и, встряхивая мокрыми волосами, распахнула дверь.
— Дискотеку отменили, — сообщил Зубец, стоящий в коридорчике между ванной и комнатой. На нем были майка и синие спортивные штаны, мокрые волосы стояли смешным ежиком, — очевидно, он тоже только что принял ледяной душ.
— Жаль, — огорчилась Аля. Она уже настроилась на танцульки, громкую музыку, веселье. — Может, здесь есть еще куда сходить?
— Сходим ко мне, — подмигнул Славка. — Я вспомнил, у меня сегодня день рождения.
— Пошел в баню! — Алька шлепнула парня полотенцем. — Мы твой день рождения в Минске справляли, еще в январе. У тебя он что, каждые два месяца?
— Ну ладно, не у меня, — покладисто согласился Славка. — Тогда, может, у Алика?
— Да придем мы, придем, — успокоила его Ленка. — Топай давай. Здесь внизу буфет хороший, сгоняйте, купите чего-нибудь, а у меня есть киндзмараули.
— Идет! — Зубец в момент испарился.
Ленка щелкнула заколкой, освободив длинные, светлые волосы, тут же рассыпавшиеся по спине, и отправилась мыться.
Алька свирепо растерла голову полотенцем. Какая, собственно, разница, куда идти, главное — не остаться один на один с собой, с собственными мыслями. Она скинула халат, подумав, натянула короткую кожаную юбку и красный тонкий джемпер, окинула себя цепким взглядом в кривовато висевшем на стене зеркале. Сойдет, очень даже сойдет. Волосы подсыхали, сворачиваясь в тугие трубочки. Аля забросила их назад, сунула ноги в тапочки и выглянула из номера. Коридор был пуст. Оркестранты занимали два этажа целиком и сейчас, измученные тяжелой репетицией, восстанавливали силы, сидя по комнатам. Все оживет позже, к самому вечеру, когда народ, жаждущий расслабиться, заснует по коридору из номера в номер. Аля неторопливо прошлась по мягкой ковровой дорожке, в которой приятно утопали тапки. Из-за двери Алика и Славки слышалась музыка и взрывы хохота. Алька уже взялась за ручку, но вдруг отпустила ее, двинулась дальше, до самого конца коридора, и остановилась перед Валеркиным номером. Она постояла минуты три, потом решительно постучала.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
