Сонека устало прошел к умирающему. Глубокая тьма соприкасалась с красным горизонтом. Заходящее солнце осветило зазубренные кромки скал и бока валунов ярко-оранжевым сиянием.
Сонека отвел в сторону свой сверкающий щит, чтобы нуртиец смог увидеть его глаза. Он опустился на колено.
— Заканчивайте с проклятиями, ладно?
Солдаты столпились вокруг него, наблюдая. Тем не менее оружие они держали наготове. Ветер пустыни овевал их, заставляя шевелиться одежду. Лон, один из пашей Сонеки, уже сломал фалькату нуртийца и зашвырнул ее подальше.
— Все кончено, — сказал он своему врагу. — Ты будешь говорить со мной?
Взглянув на него, нуртиец что-то прошептал. В уголках его губ вздулись кровавые пузыри.
— Сколько? — спросил Сонека. — Сколько вас еще засело в этой дыре?
— Ты… — начал нуртиец.
— Да?
— Ты… ты часто имел свою мамочку?
За спиной Сонеки Лон поднял свой карабин.
— Расслабься, это не худшее, что я слышал, — успокоил его Сонека.
— Но ваша мать — прекрасная женщина, — произнес Лон.
— А, ты тоже захотел с ней?..
Кто-то засмеялся. Лон покачал головой и опустил карабин.
— Последний шанс, — сказал Пето Сонека умирающему. — Сколько?
— Сколько вас еще? — спросил нуртиец сухим шепотом. Он говорил с заметным акцентом, но ясно было, что он вполне овладел языком Империума. — Сколько еще? Вы спустились со звезд, но не делаете ничего.
— Ничего?
— Ничего, если не считать подтверждения, что Вселенная полна зла.
— Так вот что ты о нас думаешь!
Нуртиец посмотрел на него стекленеющим взглядом. Из его рта потекла кровь.
— Он мертв, — заключил Лон.
— Верно подмечено, — произнес Сонека, поднимаясь с коленей.
Он обернулся, посмотрел на людей, собравшихся на склоне. Чуть впереди два горящих нуртийских транспорта извергали в небо сажу и дым. Вдалеке слышались выстрелы из лазганов.
— Потанцуем, — сказал Сонека.
К западу от гор, насколько хватало взгляда, виднелось лишь нагромождение камней. Ландшафт представлял собой извилистую горную цепь, вечернее солнце золотило вершины, между которыми лежали глубокие тени, похожие на бассейны, полные чернил. Сердце Сонеки окутала тьма: Тель-Утан становился ловчей ямой, роковым местом. Восемь месяцев, проведенных здесь, им явно не везло.
Гено пять-два Хилиад была одной из старейших бригад Имперской Армии. Элитные войска из тысячи рот, имевшие свои военные традиции и обычаи, уходящие корнями к эпохе Объединительных войн. Гено пять-два относится к Старой Сотне, полкам, сформированным в Эру Раздора, которые Император, в своем величии, сохранил после Объединения. Большинство остальных полков были расформированы или уничтожены, в зависимости от степени сопротивления новому порядку.
Пето Сонека был рожден в Феодосии и в юности служил в локальной армии, но попросил о переводе в Гено пять-два, прельстившись ее репутацией. Он прослужил в бригаде двадцать три года, добившись звания гетмана, и еще не встречал врага, которого не мог бы сокрушить.
Гено пять-два через многое прошла, и Сонека часто вспоминал Фоечиона, с которым полгода вместе сражался против зеленокожих на ледяных пустошах, и Зантия, с которым он выбирался из многих ловушек, устроенных противником.
Но на Нурте, а в особенности Тель-Утане, их ждало такое сопротивление, какого они не встречали никогда. Достаточно было сказать, что лорд-командир Наматжира был взбешен настолько, что мало кто рисковал находиться рядом с ним.
Сонека прикрылся своим сияющим щитом. Он был строен для своих сорока двух стандартных лет. У него были угловатая голова с тяжелыми щеками и резкими чертами лица, полноватые губы и особо привлекающие женщин белые зубы. Кожа его отливала бронзой в свете нуртийского солнца, как, впрочем, и у остальных. Он подал знак рукой, и его солдаты рассыпались но склону. Его кентавр негромко жужжал двигателями, чтобы рвануть с места, но Сонека приглушил его. Пока предстояло идти пешком.
День пошел на убыль полчаса назад. Ночь, как они убедились, принадлежит нуртийцам. Сонека надеялся подвести своих солдат как можно ближе к командному посту ТК23 до наступления темноты. Последнее сражение с обитателями планеты значительно притормозило их продвижение. Выбивание нуртийцев с их земель было сравнимо с выдергиванием заноз.
Солдаты Сонеки с каждым шагом выглядели все более усталыми. Униформа была неудобной, с тугими застежками, броня из грубой, шероховатой кожи выглядела более неудобной, чем робы их противников. На спинах украшенных мехом доспехов можно было видеть вышитые номера рот. Каждый воин нес легкий рюкзак, подсумок с боеприпасами, длинный меч и позвякивающие при ходьбе бутылки с водой. Стандартным вооружением являлись лазганы, но некоторые бойцы несли тяжелое оружие поддержки. Все они были здоровыми, не обделенными мышечной массой мужчинами. Их головы прикрывали шипастые шлемы серебристого или оранжевого цвета. Шеи закрыты накидками или все тем же мехом. Сияющие щиты из оранжевого металла с черными полосами посредине отражали заходящее солнце.
Солдаты Сонеки носили кодовое имя Танцоры, и носили его уже восемьсот лет. И в последние минуты умирающего дня Танцоры готовились к худшему сражению в своей жизни.
— А это кто? — прошептал Бронци. — Ты не знаешь?
Паша Тче, занятый едой, лишь пожал плечами:
— Ну кое-что слышал.
— Что? — Бронци ударил Тче по руке.
Тче был пашой по продовольствию, он значительно превышал Бронци в размерах и обычно не позволял так с собой обращаться, но сейчас лишь устало взглянул на гетмана.
— Специалист, по их словам.
— По чьим словам?
— По словам адъютантов уксора.
Джокеры достигли командного пункта ТК23 на час раньше и расположились в восточном крыле старого кирпичного форта. Точка на карте № 23 была заставой нуртийцев, лежащей всего в восьми километрах от Тель-Утана, захваченной Имперской Армией две недели назад. Форт составлял часть петли-ловушки, которую лорд-командир Наматжира сжимал вокруг города противника.
Гуртадо Бронци, шестидесятилетний ветеран, обладающий изрядной харизмой, высунулся в дверной проем и вглядывался в даль коридора, ведущего во внутренний двор. Он увидел, что Хонен My со своими помощниками ведет беседу с огромным незнакомцем. Просто гигантом, облаченным в серое пальто. На плече незнакомца висел покрытый копотью болтер.
— А он не маленький, — произнес Гуртадо, теребя золотую коробочку, висящую на цепочке у него на шее.
— Не пялься на него, — посоветовал Тче.
— Я просто говорю. Он даже больше тебя.
— Прекрати.
— Он всего лишь оказался там, куда я смотрел, Тче, — сказал Бронци.
