Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
После разговора с доктором Акселя вывели из кабинета и препроводили в камеру – иначе это помещение было не назвать. Крохотное, полтора шага на два, обитое мягкой тканью, покрытой разводами, подозрительно напоминавшими плохо затертую кровь, с маленьким мутноватым окошком под самым потолком, забранным решеткой, оно само по себе навевало тоску и безысходность. Кровати не было, да она бы и не поместилась, но даже на полу нельзя было лечь, вытянувшись во весь рост – длины помещения не хватало, ноги упирались в стену. От мысли, что здесь придется провести какое-то время, Акселю захотелось побиться головой о стены.
– И это несмотря на то, что я здоров, – прокомментировал свое состояние охотник вполголоса. – Если может считаться здоровым человек, по доброй воле явившийся в эту душегубку.
Впрочем, долго оставаться в камере не пришлось, вот только радоваться этому тоже не получалось. Аксель попытался немного ослабить рукава своего смирительного жилета, который никто не подумал с него снять, прежде чем водворить в камеру, когда пол под ногами резко ушел в сторону и юноша куда-то провалился – он не успел даже закричать, как оказался в ледяной воде. Охотник судорожно задергался, пытаясь приподнять голову над поверхностью, чтобы сделать вздох. Безуспешно. Намокшая одежда тянула ко дну, связанные за спиной руки были бесполезны, легкие заливала вода, которую он вдохнул от неожиданности. Он не успел даже почувствовать отчаяния от близкой смерти, когда ощутил удар по спине, затем еще один, а затем нечто вздернуло его над водой за руки, так и остававшиеся связанными за спиной, и Аксель оказался подвешенным над водой. Изо рта потоком текла вода, глаза слезились, в ушах стучала кровь. Когда он смог осознавать происходящее, то обнаружил, что пол в камере уже вернулся на место, а знакомые санитары освобождают крюк, которым цепляли его за рукава, чтобы вытащить из воды.
– За что?
– Тебе же доктор сказал, урод, экспериментальная методика. Холодный душ и мокрое обертывание одновременно, – доброжелательно объяснил санитар.
– И что, это помогает?
– А это уж доктору лучше знать, – фыркнул работник и убрался из комнаты, не забыв захватить крюк. Мокрую одежду с охотника так и не сняли.
Утро Аксель встретил сидя в углу в луже, натекшей с одежды, привалившись спиной к двери. За ночь его еще трижды роняли в воду – последние два раза это перестало быть неожиданным, но приятнее от этого не было. Аксель десять раз проклял тот день, когда ему пришла в голову идея заявиться в клинику. Через неделю его должны были вызволить – так они договорились с Идой. Но теперь он уже не был уверен, что сможет выдержать эту неделю.
К доктору его повели еще до того, как окошко в стене камеры посветлело. Аксель больше не реагировал на тычки, которыми его награждал санитар, все силы уходили на то, чтобы оставаться на ногах. Психиатр, к которому привели Акселя, имел вид, совершенно довольный жизнью и окружающим. Он ласково смотрел на мокрого и измученного пациента, прихлебывая горячий чай из чашки в мелкий синенький цветочек, после каждого глотка утирая губы салфеткой. Его халат просто светился белизной – в противовес всей остальной клинике – грязноватой, наполненной отвратительными запахами и эманациями страданий и безысходности. Вдоволь налюбовавшись на новичка, гро Оберг отставил чашечку и спросил:
– Ну что же, милейший, вам по-прежнему кажется, что, – доктор заглянул в бумаги, лежащие на столе, – все окружающие являются одержимыми и хотят вас замучить?
Аксель подумал, что если бы написанное было правдой, его мысли за прошедшую ночь имели бы все шансы получить убедительное подтверждение. Высказывать эти соображения охотник не стал, просто отрицательно покачал головой:
– Нет, доктор, теперь я понимаю, что заблуждался.
– Ай, какой молодец! – обрадовался врач и взглянул на санитара: – Посмотрите, коллега, какой успех имеет наше лечение! Пациент начал проявлять естественную хитрость и изворотливость, характерную для здравомыслящего человека. Положительная динамика налицо! Будем продолжать лечение! Пожалуй, нашего любезного Акселя можно даже поощрить – не стоит забывать о методике положительного подкрепления. Днем продолжаем водные процедуры, а на ночь будут новые назначения.
«Интересно, и как я собираюсь что-то выяснять, если меня будут круглые сутки держать в камере-одиночке? – размышлял Аксель, пока его вели назад. – Если так пойдет дело, то к концу своего недельного заточения я и в самом деле рехнусь – от недосыпания, прежде всего». Поспать ночью так и не удалось – помешал холод и ожидание очередного падения в воду, и хотя подолгу не спать охотнику случалось и раньше, оптимизма такие мысли не прибавляли.
Акселя снова водворили в камеру, забросив вместе с ним кусок черствого хлеба. Развязать руки ему так и не удосужились, и в ответ на вопросительный взгляд, брошенный Акселем на санитаров, те только расхохотались. Они не спешили закрывать дверь, собираясь понаблюдать, как он будет пытаться есть предлагаемый завтрак. Аксель решил, что не настолько голоден, чтобы устраивать для охранников бесплатное развлечение, и проигнорировал «угощение». Такое пренебрежение ужасно разозлило санитаров, и, прежде чем закрыть дверь, один из них сильно пнул Акселя в живот – охотник едва успел напрячь мышцы, и все равно, если бы желудок не был пуст, его содержимое после удара оказалось бы на полу.
Лежа на боку, подтянув колени к груди, Аксель пытался как-то осмыслить происходящее. Определенно, то, что происходило в клинике, было неправильно. Аксель не был доктором, но он был уверен, что подобные методы лечения не принесут больному пользы. Охотник четко понимал: не знай он, что его пребывание в лечебнице в любом случае закончится через неделю, от такой терапии его сознание бы уже помутилось. Ни о каком лечении не было и речи.
В Пенгверне было много больниц, специализировавшихся на лечении психических заболеваний. Но по-настоящему крупных – всего три. В каждой из них было примерно одинаковое количество пациентов – около тысячи разумных, преимущественно людей. И от каждой из этих трех клиник несло знакомой жутью – Аксель проверял. Только рядом с клиникой Королевской Надежды, в которой сейчас находился охотник, ощущения были гораздо острее. Аксель очень жалел, что не знает методов лечения, которые практикуются в остальных двух учреждениях, ведь если столь «прогрессивные» методики появились только здесь, то, скорее всего, чутье охотника просто отреагировало на усилившиеся страдания пациентов. «Если это действительно так, – думал Аксель, – значит, я зря добровольно отправился в эту клоаку. То есть, конечно, эти издевательства надо прекратить, никто не должен испытывать такой безысходности, даже безумцы. Но я-то должен ловить одержимых, а не пресекать деятельность докторов-садистов!» Невольно охотник начал надеяться, что все, что с ним происходит, характерно для каждой из трех лечебниц Пенгверна. Не потому, что он желал зла пациентам – не хотелось, чтобы его собственные мучения были напрасны.
По поводу своих дальнейших действий Аксель тоже испытывал некоторые сомнения. Он мог бы освободиться. За ночь и за утро ему удалось немного расшатать крепления рукавов, так что резкого рывка они не выдержат… Можно дождаться, когда его опять поведут к доктору или еще куда-нибудь, освободиться, обезвредить санитаров и, возможно, даже сбежать. Для опытного охотника два человека, не ожидающих нападения, особых проблем не составят. Вот только тогда вся его затея окажется напрасной. Не убегать из больницы, а попытаться спрятаться на ее территории, чтобы заняться поисками, возможно, отсутствующего одержимого? Тоже бессмысленно. С таким же успехом он мог устроить официальную инспекцию – охотнику бы не отказали. Аксель сам несколькими днями раньше объяснял Иде, что это бесполезно – жалоб от докторов из клиники не поступало, а беседовать с душевнобольными, находясь в ипостаси охотника, не имеет смысла. Сейчас он был уверен в этом даже больше, чем раньше. Любой, в ком осталась хоть капля разума, будет говорить все, что угодно, лишь бы выбраться из лечебницы. Нужно было стать местным, чтобы раскрыть здешние секреты. Однако с этим, как теперь выяснилось, могут возникнуть проблемы. Как втереться в доверие к другим пациентам, если тебя держат в камере-одиночке? Так и не придя к какому-то определенному решению, Аксель решил потерпеть еще. И это решение его неожиданно успокоило. Охотник смирился с неизбежным. Охота, в конце концов, это не только погоня, но и долгое ожидание.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
