Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Он уже не сердиться на меня, и мне, как всегда, становится легко рядом с ним.
– Не-а, не могла.
– Что, прожорливый червяк в кошельке все деньги сожрал?
– Не угадал. Просто так паскудно на душе было, пап, хоть волком вой. Какое уж тут звонить, просто очень хотелось домой. К тебе.
– Танечка, – отец оборачивается ко мне и прижимает к себе. Сглатывает напряженно. – Что случилось? Тебя кто-то обидел? Ты только скажи, дочка, и папа всех вот этим самым ножичком искрошит в пыль, ты же знаешь!
– Знаю, пап.
– Так что произошло?
– Все хорошо. Точнее, не очень. В общем, взрослею, вот и все. Ничего глобального, кроме истраченных нервов.
– А-а, – он отстраняется, мягко усаживая меня на стул. Отрезает от пирога щедрый ломоть и укладывает его на тарелку, подсовывая мне под нос. – Тогда ешь давай, – привычно командует, опускаясь рядом, – набирайся сил. Это куда легче и безболезненнее, чем набраться ума.
Когда-то он кормил меня с рук, двадцатилетний парень, по сути еще мальчишка, пока его тридцатилетняя жена, бывший педагог, а нынче подруга по жизни, находила десятки причин, чтобы уйти из дома, и моя избирательная память сохранила это воспоминание из детства очень ярким фрагментом.
И я соглашаюсь, легко принимая его заботу.
– Это точно, пап.
Когда уже все новости рассказаны, пирог съеден, а за окном становится совсем темно, я подхожу к двери отцовской спальни и прошу, зная, что он не спит.
– Пап, ты позвони Элечке. Извинись за меня и все такое. Хорошо?
– Хорошо. Спокойной ночи, дочка. Я рад, что ты дома.
– И я люблю тебя, пап.
* * *
День рождения Алины Черняевой отмечали всей группой: первый курс, конец зимней сессии, впереди каникулы. Казалось бы, нет в мире вещи, способной омрачить лучшие дни студенческой жизни обычной провинциальной девчонки. Казалось… пока в этой новой, счастливой жизни не случился он. Слишком наглый, слишком развязный и слишком самоуверенный в себе тип, под глупой автомобильной кличкой Бампер. Двоюродный брат виновницы торжества.
Он появился в дверях загородной дачи семьи Черняевых, куда Алина пригласила нас в канун рождественских праздников отметить свой день рождения, с двумя друзьями и сразу же с порога заявил, что порядком изголодался. По хорошей жратве, по крепкой выпивке, по отвязному драйву и по горячему женскому вниманию. Особенно по женскому вниманию. Нас было семнадцать девчонок и пятеро парней, эти трое внесли заметное разнообразие в нашу шумную компанию, мы пили, танцевали и веселились, от души поздравляя именинницу, пока черт, а точнее Олька Попова, растолкав всех и рассадив по кругу, схватив со стола пустую бутылку из-под вина, не предложила сыграть в известную всем «бутылочку».
Мне было весело. В мои семнадцать лет я никогда не целовалась и не пользовалась успехом у мальчишек, лишь заручением в дружбе. Я и подумать не могла, что шанс получить свой первый поцелуй выпадет мне в этот глупый январский вечер с наглым, рыжим зубоскалом.
Он сидел, развалившись в кресле, притянув на колени очередную девчонку, без стеснения шуруя рукой под ее блузкой и потягивая пиво, когда тонкое горлышко винной бутылки неожиданно указало на меня, выбрав в качестве приза для уверенного в себе нахала. Помнится, первую минуту я улыбалась, не принимая выбор фортуны всерьез. Надеясь, что кто-нибудь из более смелых девчонок отметит шуткой факт моего смущения и нежелания продолжать игру, тут же позабыв о Таньке, пока друзья Бампера вдруг не стали подначивать его «на слабо».
– Надо же? – лениво заметил Рыжий, хлопком по заднице сгоняя подругу с колен, между длинными глотками пива смеряя меня любопытным взглядом. – Какое яркое платье и… носки в стрекозах? Детка, у тебя что, проблемы с гардеробом? Или я не в теме и здесь сегодня маскарадная вечеринка?
Кажется, я встала, вспыхнув от стыда, потому что почувствовала вдруг, как тело натянулось струной, а кулаки привычно сжавшись, зачесались, как чесались всегда в детстве, когда кто-то пытался меня обидеть. Рыжий отставил банку с алкоголем и удивленно присвистнул, цыкнув на кого-то из друзей.
– Ты издеваешься, Стас? Она?
– А почему нет, Витек? Прими, как должное, и не заставляй народ ждать. Мы все – само внимание. Правда, Серега?
– Давай, Рыжий, не тяни! Если сдох, тогда вали с фуршета, у нас договор. Мне эта малышка нравится. Чудная! На Пеппи Длинныйчулок похожа.
– Облезешь, Серый. Для коллекции сгодится. Ну, – оскалился Рыжий, хлопая себя по коленке, – иди сюда, Коломбина. Чего смотришь? Снимем с тебя заводскую пломбу и пустим по миру человеком. Так и быть, закрою глаза и представлю, что передо мной девушка, а не трагикомик в юбке. Кстати, девушка, у тебя под платьем есть за что подержаться? Или печально все?.. Тогда крикни Альке, что мне нужен стопарь!..
– …Тань, не молчи! Ну, куда ты собралась на ночь глядя? Мы же за городом гуляем, ты забыла? Завтра первым утренним рейсом все вместе уедем.
– Алин, иди к гостям, я хочу уйти.
– Да не обращай ты внимание на Витьку! Он еще тот дурак, все знают! У него мать модельер, а в прошлом известная модель, вот и выеживается. Воспитание «от кутюр» показывает. Он неплохой, правда, только с гонором и избалован вниманием, как любой любимчик семьи. Сколько помню, дядя только обещается его ремнем отлупить, а сам всю жизнь во всем потакает. Наплюй, Тань! Наши поймут, а он уже и забыл! Вон, смотри, с Поповой лижется!
Алина Черняева хорошая девчонка, симпатичная, умная и добрая, совсем не похожая на своего брата-остряка. Мне не хочется обижать ее и доводить до слез. Я и сама чувствую, что вот-вот разревусь от колющих спину насмешливых взглядов. От терзающего кожу, горящего на мне желтым факелом дурацкого платья в розово-синих ромбах, купленного вчерашним утром в комиссионке, еще час назад казавшегося таким красивым. От собственного безвкусия, от прилюдной буффонады, от охватившего меня вдруг косноязычия, совсем не присущего девчонке, выросшей на улице в мужской компании.
– Пятнадцать километров зимней просекой, Тань! Одна! Еще три по городу до общаги. Подумай! А наши мальчишки пьяные все!
– Плевать! Кажется, ты сама советовала. К утру дойду.
– Дай мне время хотя бы вызвать такси! Всего сорок минут. Крюкова, не дури, слышишь!
Но я решительно натягиваю на плечи полушубок «под зебру», сапоги, меховые наушники и шагаю к двери. Оборачиваюсь у выхода на несколько секунд, чтобы сказать:
– Извини, Алина. Еще раз с праздником. Все было замечательно, правда, кроме твоего брата. Пожалуй, передай ему, что он редкий мудак!
– Передам, – лепечет расстроенная именинница и грустно смотрит мне вслед, пока я торопливо сбегаю с крыльца и исчезаю за кованой калиткой. Кричит на кого-то вглубь дома, но я уже направляюсь заснеженной тропкой, а затем дорогой к городу вдоль автобусного маршрута. Все дальше удаляясь от праздника и от наглого рыжего гада, все-таки заставившего меня разреветься.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
