– Кстати, никакого обеда не будет. Я имею в виду настоящего, большого обеда. Только семья и несколько человек, которые гостят у Ричмондов.
– Всегда говорят, что обеда не будет, но обычно его все-таки устраивают.
– Не ожидал, что тебя пригласят?
Джеймс Тренчард мечтал туда попасть, но не рассчитывал на такую удачу.
– Господи, до чего же я рад!
– Эдмунд говорит, что после полуночи накроют ужин.
– Нигде больше не называй его Эдмундом, только при мне! – строго заметил отец. Но его мимолетная досада вновь сменилась ликованием, тотчас развеявшись от одной только мысли о предстоящем событии. – Возвращайся к матери. Ей нужно приготовиться, каждая минута дорога.
Слишком юная и беспричинно самоуверенная, чтобы осознавать всю грандиозность своего успеха, София, будучи к тому же более прагматичной в таких делах, чем ее отец, благоговеющий перед сильными мира сего, возразила:
– Заказывать платье уже поздно.
– Зато вполне достаточно времени, чтобы привести себя в надлежащий вид.
– Боюсь, мама не захочет идти на бал.
– Пойдет, куда она денется.
София направилась было к двери, когда вспомнила кое о чем еще.
– Когда мы все скажем маме? – спросила она, буравя отца взглядом.
Вопрос застал Тренчарда врасплох, и он принялся теребить золотую цепочку от часов. Повисло неловкое молчание. Вроде бы все было точно так же, как секунду назад, однако атмосфера в комнате каким-то неуловимым образом переменилась. Любой сторонний наблюдатель легко заметил бы, что предмет обсуждения внезапно стал гораздо серьезней, чем выбор одежды для предстоящего бала у герцогини.
– Пока не стоит, – решительно ответил отец. – Сперва нужно все хорошенько подготовить. Мы должны брать пример с него. А теперь иди. И позови обратно этого тупого идиота.
Дочь повиновалась и выскользнула из комнаты, но и после ее ухода Джеймс Тренчард оставался все таким же встревоженным. С улицы донесся крик. Он подошел к окну, посмотрел вниз и увидел, что какой-то офицер спорит с торговцем.
Потом дверь открылась, и вошел капитан Купер. Тренчард кивнул ему. Что бы ни случилось, дела прежде всего.
София оказалась права. Мать не захотела идти на бал.
– Нас пригласили только потому, что кто-то другой в последний момент отказался!
– Какая тебе разница?
– До чего же все это глупо! – покачала головой миссис Тренчард. – Мы ведь не увидим там ни одного знакомого лица!
– Папа наверняка встретит кого-нибудь из знакомых.
Порой Анну Тренчард раздражали ее дети. Несмотря на снисходительный тон, каким дочь и сын беседовали с матерью, они совсем не знали жизни. Отец, который души не чаял в своих отпрысках, так их избаловал, что те в конце концов стали принимать свою счастливую судьбу как должное и едва ли об этом задумывались. Обоим ничего не было известно о том долгом пути, который проделали их родители, чтобы достичь нынешнего положения, хотя сама Анна помнила каждый свой шаг на этой каменистой дороге.
– Он встретит там знакомых – нескольких офицеров, которые приходят к нему по службе и отдают ему приказы. И те будут несказанно удивлены, узнав, что в одном бальном зале с ними находится человек, снабжающий их солдат съестными припасами.
– Надеюсь, с лордом Белласисом ты в таком духе разговаривать не будешь?
Лицо миссис Тренчард чуть смягчилось.
– Дорогая моя, – сказала она и взяла дочь за руку. – Остерегайся строить воздушные замки.
София отдернула пальцы:
– Ну разумеется, ты не веришь в его благородные намерения!
– Напротив, я уверена, что лорд Белласис – человек достойный. И, бесспорно, весьма приятный.
– Ну вот видишь!
– Но он старший сын графа, дитя мое, со всем тем кругом обязанностей, которые налагает на него такое положение. Он не может выбирать себе жену, следуя только велению сердца. Я не сержусь. Вы оба молоды и красивы, немножко пофлиртовали – ничего страшного: никому из вас вреда от этого не будет. Пока. – Анна подчеркнула последнее слово, так что стало ясно, к чему она клонит. – София, но все это должно закончиться раньше, чем пойдут порочащие вас разговоры, иначе пострадаешь ты, а не он.
– А по-твоему, то, что лорд Белласис добыл нам приглашения на бал своей тети, ничего не значит?
– Это значит только то, что ты славная девушка и ему хочется доставить тебе удовольствие. В Лондоне лорду Белласису не удалось бы устроить подобное, но в Брюсселе на всем лежит отпечаток войны, так что обычные правила теряют силу.
Последние слова возмутили Софию не на шутку.
– Ты хочешь сказать, что по обычным правилам мы неподобающая компания для друзей герцогини?
Миссис Тренчард по-своему была столь же тверда характером, как и ее дочь.
– Именно это я и хочу сказать, и ты знаешь, что это правда.
– Папа бы с тобой не согласился.
– Он долго шел к успеху, проделал путь гораздо более длинный, чем многие могут себе представить, и не замечает препятствий, которые могут помешать ему идти дальше. Будь довольна тем, что мы имеем. Твой отец многого добился. Этим вполне можно гордиться.
Дверь открылась, и вошла камеристка миссис Тренчард с вечерним платьем:
– Мэм, я не слишком рано?
– Нет-нет, Эллис, входите. Мы ведь закончили разговор, да, София?
– Если ты так считаешь, мамочка. – София вышла из комнаты, но, судя по вздернутому подбородку, уходила она непобежденной.
По выразительному молчанию Эллис было ясно, что той не терпится узнать, из-за чего случилась размолвка, но Анна выждала несколько минут, пока камеристка крутилась вокруг нее, расстегивая пуговицы и снимая с плеч госпожи дневное платье, и лишь потом сказала:
– Нас пригласили пятнадцатого числа на бал к герцогине Ричмонд.
– Да что вы!
Обыкновенно Мэри Эллис превосходно умела держать свои чувства при себе, но столь потрясающее известие выбило ее из колеи. Однако камеристка быстро взяла себя в руки:
– Я хотела сказать, надо решить насчет платья, мэм. Коли так, мне потребуется время, чтобы его приготовить.
– А что, если надеть синее шелковое? В этом сезоне я мало его носила. Вот что, поищите, пожалуйста, черных кружев на вырез и на рукава, чтобы немного его оживить.
Анна Тренчард была женщиной практичной, но не лишенной тщеславия. Стройная фигура, точеный профиль, густые каштановые волосы – она вполне могла до сих пор считаться красавицей. Однако не разрешала этой мысли вскружить ей голову.
Эллис присела, развернув вечернее платье из соломенного цвета тафты, чтобы госпожа могла в него шагнуть.
