Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
– Я закончил, монсеньор, – доложил цирюльник. – Сегодня очень сильный ветер. Это из-за заката…
– Пожалуй, – согласился едва не ускакавший в упомянутый закат Проэмперадор, и мастер убрался. Оставшись один, Савиньяк вгляделся в свое отражение – бледность впечатляла, а ввалившиеся глаза так и норовили закрыться. При этом Лионель пребывал в отменном настроении, поскольку одним вопросом теперь стало меньше. Кровью клялись не зря – она могла самое малое слушать и слышать! Правда, и вытекло ее вчера немало… Больше, чем в Торке, когда капрал-бергер в два счета перетянул растерявшемуся теньенту плечо. Любопытно, станет ли Райнштайнер объяснять, откуда в его обиталище взялась кровавая лужа? Лионель попытался поставить себя на место барона – по всему выходило, что пол и стену Ойген мыл лично. И, само собой, оттер дочиста.
Окна были закрыты и замазаны, но колокольный зов доносился и сквозь двойные рамы. Пора. На это утро совсем уж неотложных дел Проэмперадор не оставил, но отлежаться не получалось. Если промешкать с выходом, уже наверняка болтающийся под дверью Эмиль оную высадит, подав очередной повод для слухов, которых и так, спасибо беженцам, хватает. Ли, уподобившись Марианне, пару раз куснул губы, вынуждая их покраснеть, и решил слегка подшутить.
Ход для прислуги позволял зайти в тыл тем, кто толкался в приемной. Оказалось, кроме Эмиля с Райнштайнером явился еще и Арно. Братцы, стоя плечом к плечу, наблюдали, как Ойген допрашивает несчастного брадобрея. Не подкрасться при таком раскладе было невозможно, и Ли подкрался.
– Хочешь сменить мастера? – осведомился он. – Не советую. Тебя отлично бреют.
– Доброе утро, Лионель. – Стань Проэмперадор конем, Райнштайнер немедленно осмотрел бы ему ноги и десны. – Как ты спал?
– Мало. Но лучше встать самому, чем быть поднятым, как выразилась бы Мелхен, заботливыми и встревоженными.
– Сегодня тебе следует лежать, – вынес вердикт барон. – Утренние доклады приму я как комендант Аконы.
– Принимай, – согласился Лионель, заметив на адъютантском столе футляр с бегущими борзыми. – Эстафета от Проэмперадора Юга?
– Да, Монсеньор. – Сэц-Алан глянул на часы. – Прибыла три четверти часа назад.
– Что-то срочное есть?
– Только письмо графа Валмона.
Это не «только», это очень много. Бертрам писал и прежде, но матери, ведь мать на то и мать, чтобы забрасывать сыновей письмами. Это не ущемляло регентского достоинства, а недельная задержка ничего не решала. И вот доверенный курьер от Проэмперадора Юга к Проэмперадору Северо-Запада и Надора. Скверно.
– Ойген, – предложил Лионель, уводя готовую раскудахтаться троицу подальше от адъютантских ушей, – раз уж ты взялся меня замещать, оставайся на завтрак. Арно, где твой рапорт?
– Ка… кой?
– О том, что тебе надоело болтаться в Аконе при братьях-маршалах.
– Я…
– Несомненно, ты. «Вороные» или «спруты»?
– Господин Проэмперадор, я с радостью несу службу при штабе Южной армии!
– «Вороные», «спруты» или Старая Придда?
Паршивец хлопал глазами – мыслил. В ушах шумело, было зябко и страшно хотелось сесть. Просто сесть… А Эмиль сегодня – вылитый Арно, или это Арно – вылитый Эмиль? Забавно… Их трое, и все воюют, а ближе других к смерти подходила мать. Малыш со своим ураганом оказался вторым, а они с Эмилем идут голова в голову. В Гаунау было горячей, чем в Фельпе, зато по Фельпу шлялись убийцы.
– «Спруты», – решил наконец братец. Он собирался болтаться в Аконе и спасать, он был предсказуем.
– Предписание получишь завтра после обеда. Все, господа.
Все. Повернуться, затворить дверь, рухнуть наконец в кресло, прикрыть глаза. Ненадолго, чтобы просчитать до четырехсот и взяться за дело! Валмон не склонен зря бить тревогу, и он пока еще всерьез не ошибался. Единственный из всех – старых, молодых, военных, штатских, южных, северных… Не ошибался и не волновался, а может, и волновался, только виду не подавал. Стукнуло, заскрипело… Отсидишься тут, как же!
– Ли!.. Ли, ты в порядке?
– Я-то в порядке, а вот у тебя отрастают крылья. Куриные.
– Обморок – это, по-твоему, порядок?
– Будь я в обмороке, я не мешал бы тебе квохтать, и вообще, господин командующий, шел бы ты командовать. Станет невмоготу, заходи убедиться, что я жив, только, пожалуйста, не раньше вечера.
3
Маменька со тщанием собирала и хранила все обиды, нанесенные ей папенькой – неправильный подарок на третью годовщину свадьбы и еще более неправильный – на восьмую, непохваленный десерт, незамеченные следы слез или замеченный покрасневший нос…
– Я пошел в мать, – твердо сказал Марсель, – я не забываю ничего, и я обижен. Крайне. Там была каменюка с бронзовыми кольцами, а у меня в сапоге – гвоздь.
– Про гвоздь я уже затвердил, – уверил Алва. – Навеки. Что со мной случилось дальше?
– Дальше ты выскочил в Хандаве, – издокладывавшийся Марсель успел охрипнуть и потому тяготел к краткости. – Из спальни Этери.
– Из гостиной, – поправил Ворон. – Занятно, что Матильда приняла меня за жеребца, о чем и сообщила Этери. К счастью, дамы выпили достаточно, чтобы не удивляться.
– А с чего им удивляться? – Валме осчастливил Котика куском холодной баранины. – Дыру видел только я, зато Матильда видела Зою, а Бонифаций о ней слышал. У тебя хороший аппетит – лучше, чем прежде.
– Предпоследний раз я, судя по всему, ел четырнадцатого Летних Волн. Вечером.
– Потом мы еще завтракали. Я оказался прав: мясо, несмотря на Зою, не протухло… Должен тебе сказать, что выходцы ходят особенными дорогами, когда смотришь с них, все кажется шиворот-навыворот.
– В любом случае я успел проголодаться. – Ворон вытер руки и быстро снял, почти сорвал сперва куртку, а затем и рубашку, после чего повернулся к виконту спиной. Марсель по-коннеровски присвистнул. Вызвавшие у пантерок визг и стоны шрамы пропали, будто Котик слизал. Предъявленная спина была гладкой, разве что ниже плеча и под лопаткой темнела пара родинок.
– Нету, – объявил все еще краткий Марсель. Шрамы были жуткими, но их мало кто видел, а если и видел, то почти наверняка выпив, так что не слишком уж они и мешали. Вот без них стало как-то неправильно, почти как без тени.
– Значит, я переоценил тактичность Этери, – сделал вывод Ворон и принялся одеваться. За подобное спокойствие хочется врезать, а маменька однажды швырнула в папеньку вазочкой. Тот увернулся и выписал из Ургота первую рассаду, это были еще не астры и уже не семья.
– Если ты предоставил Этери возможность быть тактичной, то мог заметить, что она успела родить.
– Вначале я как-то упустил из виду, что даме следует быть в деликатном положении; потом я, само собой, вспомнил, но это был уже второй визит. Вот о чем я забыл спросить, так это о муже; он жив, надеюсь?
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
