Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
А потом грянул выстрел.
И Игорь проснулся.
Он лежал на спине и смотрел в потолок, нависающий над ним, словно огромная грозовая туча. Понадобилось время, дабы светловолосый дружинник понял, что находится не в полуразрушенном доме посреди Москвы, а в Казарме. Дрожащая рука Игоря скользнула вверх-вниз по той поверхности, на которой он лежал. Судя по всему, это был старый матрац. Уж точно не бетонный пол, усыпанный мусором. Старый. Продавленный. Матрац. Вполне обыкновенный для их Казарм.
Повернув голову вправо, светловолосый дружинник посмотрел на товарища, храпящего на соседней койке. При желании можно было протянуть руку и коснуться спящего, и у Игоря даже мелькнула в голове шальная мысль так и поступить, но он все-таки сдержался. Не дело из-за своих ночных кошмаров товарища будить. У него, как и у остальных защитников крепости, вчера непременно был чертовски тяжелый день – просто потому, что в Москве двадцать третьего века все дни тяжелые. Ну а чего тут простого – постоянно защищать родную землю от посягательств мутантов, роботов и прочей дряни, которая только и мечтает отобрать у тебя последнее, в том числе и жизнь. Вот и храпят стрельцы после смены так самозабвенно, вдоволь натерпевшись за прошлый день… Дружинник их вполне понимал.
Ах да. Еще один момент: не дружинник, а стрелец. Переведен в связи с неспособностью проводить разведывательную деятельность за пределами городских стен. Такая витиеватая формулировка позволила ему остаться в числе людей, чей главный инструмент – добрый меч и верный пистоль, а не стать одним из Ремесленников или Пахарей. Нет, разумеется, Игорь ничего не имел против мирного населения родной крепости, он уважал каждого здешнего жителя, ведь все они бились с окружающим миром ради общего спасения – пусть и каждый по-своему. Но парень всю сознательную жизнь провел с клинком в руках и без него себя просто не мыслил, а уж о том, чтобы сменить оружие на плуг, и задуматься было страшно – это ведь совершенно незнакомо, на это сейчас переучиваться умаешься…
Другое дело – стрелецкий корпус. Пресловутые последствия недавнего ранения отразились на позвоночнике, который ныл от резких движений, и на ногах – мало, что они стали болеть на погоду, так еще и ныли от любых нагрузок. И не помогали тут ни чудесные мази, ни отвары; Игорь уже все перепробовал. Кремлевские врачеватели только головами качали и призывали радоваться, что вообще жив остался, на что бывший дружинник только усмехался: по его мнению, лучше уж помереть, чем жить такой жизнью.
«Наверное, нет хуже муки для воина, чем перестать полностью владеть своим телом», – думал светловолосый стрелец, глядя в темный потолок.
Заварушка в Тушино[1], что и говори, вышла знатная. Были в той мутной истории и кио замешаны, и опальный маркитант Вадим, старый враг Игоря и всего Кремля. О, какое же облегчение Игорь испытал, когда пустил пресловутому торгашу пулю в голову и увидел, как тот замертво падает на замызганный пол своего оружейного склада!.. Вот только затем и самого дружинника нашпиговали свинцом – спасибо подельничкам проклятого Вадима, отомстили за убитого «хозяина». Что случилось потом, светловолосый воин знал только со слов побратима Захара: сначала раненого волоком тащили в Кремль, по дороге, как могли, жизнь в нем поддерживали, а уже по приезде провалялся Игорь в отключке добрые две недели, пока наконец не пришел в себя. Потом еще несколько дней пытался понять, где он и кто вокруг, затем заново учился ходить… в общем, процесс возвращения хотя бы к обычной жизни был достаточно тяжел и мучителен. Стоит ли говорить, что снова взяться за меч Игорю довелось только через два месяца? Но хуже всего, конечно, дела обстояли с позвоночником. Лекари недвусмысленно намекали, что он уже не восстановится. И хоть Игорь отказывался верить подобным прогнозам, риск навсегда остаться в стрелецком корпусе был крайне велик.
«Не забегай ты вперед, – мысленно одернул себя парень. – Пока тебе хотя бы на стены попасть, там, может, и попроще уже будет, морально…»
Сейчас же ему дозволяли разве что острог сторожить, который, вдобавок, большую часть времени пустовал: брать пленных у разведчиков было не то, что не принято, оно просто не получалось обыкновенно. Уж больно привыкли муты сражаться до последней капли крови, уж слишком много в них имелось звериного, первобытного и, что греха таить, безрассудного. В первую очередь это, конечно же, касалось богомерзких нео, которые хотя бы отдаленно походили на людей. Что до крысособак, диких фенакодусов, туров и прочих аспидов, то их вообще никто в плен не брал, поскольку вести с ними беседу попросту не представлялось возможным. Вот и получалось, что попасть в камеры Кремлевской тюрьмы могли разве что собственные предатели, коих за все время было раз, два и обчелся.
В общем, Игорь в остроге откровенно маялся от тоски и мечтал поскорей восстановить подведшее его здоровье да с мечом в руках защищать родную крепость от несметных полчищ мутантов.
Но пока – не получалось, никак.
Перевернувшись на бок, светловолосый дружинник закрыл глаза в робкой надежде снова уснуть, но сон, увы и ах, не шел. Это продолжалось из ночи в ночь – сцены из прошлого; не обязательно та самая, роковая – вообще любые, в хаотичном порядке, некоторые – по многу раз. Этакое злосчастное напоминание о тех днях, когда Игорь был здоров и полон сил, когда мог в одиночку расправиться даже с «прожженным» нео, а крысособак расшвыривал едва ли не пинками.
Теперь всего этого не было.
Тот, кто никогда не выходил наружу, возможно, не понял бы, что так угнетало Игоря в злосчастные дни после возвращения в крепость. Разве это здорово – постоянно рисковать своей жизнью? Разве не страшно бродить по заброшенному городу, зная, что из любого закоулка в любой момент может выскочить голодная тварь или даже целая свора таких тварей? Московская Зона не нянчилась с Игорем – во время первого рейда, в Строгино, он потерял всех своих товарищей, включая Захара, и остался в далеком районе столицы один-одинешенек. Только невероятная отвага вкупе с неиссякаемой удачей позволили светловолосому дружиннику выйти из той передряги живым да еще и побратима спасти. Но разве после этого он ушел в Пахари? Разве перестал рваться наружу? Игорь не то, чтобы любил московскую Зону, но она была его ремеслом, делом всей его жизни. С самого детства дружинник учился понимать ее, чувствовать ее и говорить с ней, поэтому в ином себя попросту не видел.
Но судьба-злодейка загнала его в крепость, да не просто в крепость, а в подвал острога, где от Игоря не было никакого прока. Где вечно царила тишина.
Зона всегда говорила с дружинником.
В тюрьме же от молчания хотелось лезть на стены.
Заснул Игорь только под утро.
По счастью, на этот раз ему не снилось ничего.
Глава 1
Беглец
Десятник Прокофий, высокий и широкоплечий, как и подобает быть каждому носителю D-гена, восседал на спине верного фенакодуса и угрюмо смотрел на крепостные стены, медленно выплывающие из-за горизонта.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
