Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Так это же плата за услугу, понимаешь ты, дурья башка! – засмеялся Костыль. – Ты сумочку одну в тайном месте спрячь, а тебе с этой услуги десятую часть. Мне не жалко для старого кореша. Я бы и больше дал, но не все там мое, пойми. А десятая часть – это пять «лямов». Ты только спрячь, ведь никто и не узнает. Никто не видел, как я к тебе пришел, никто не увидит, как я тихонько уйду. Верняк ведь, Фрол!
– Пя-ать? – удивленно прошептал Фролов.
– Пять, пять, – похлопал его по руке Костыль. – Возьмешь, и тут же я тебе отсчитаю пачечками. Десять пачечек по сто купюр. И купюрки все красные, пятитысячные. Они много места не займут. Но сколько ты дочке сможешь на них сделать, а? Ты только придумай, где сумочку мою ценную спрятать. Может, гараж у тебя есть или сарай? А может, дача за городом?
– Погреб, – загорелся идеей внезапного обогащения Фролов. – У меня в сарае погреб. Там под ящиками, под стеллажами можно спрятать. А нет… лучше в пакет и в песок. У меня там песок в углу, я на нем, бывало, морковку и свеколку на зиму складывал. Заготовки делал.
– Молоток, Фрол! – восхитился гость. – А я думал, все, пропил мозги, а ты вон как соображаешь. Не голова, а Дом советов!
– Так, может, прямо сейчас? – с видом заговорщика спросил Фролов.
– Давай, – охотно согласился Костыль. – Только сделаем так. Чтобы нас с тобой никто не видел, ты один пойдешь в свой сарай. Я тебе вот пакет дам. – И вытащил из своей наплечной сумки пакет, весь опутанный скотчем.
Он был увесистый, что заставило Фролова с уважением взять его в руки и осторожно положить перед собой на стол. Видать, ребята ювелирный взяли. Это правильно, теперь рыжье отлежаться должно, потому как его искать будут по всем скупкам, на всех выездах из города.
– А вот это твой гонорар. – Костыль вытащил из сумки еще один пакет и стал вынимать из него пачки денег, обернутые банковской лентой. – Десять пачек по пятьсот тысяч. Ты их тоже спрячь где-нибудь в погребе до поры до времени. Нечего им дома валяться. Утрясется все маленько, потом хлоп, и подарок дочке на стол! Солидно, а?
Фролов толком не слушал гостя. Он уже и не думал о том, что не помнил этого человека, этой клички. Мысль перед смертью помириться с дочерью полностью овладела им. И не просто помириться, но еще и обеспечить ей начало семейной жизни. У Фролова аж дух захватило от свалившегося на него счастья. Теперь и умирать не так страшно. А Костыль уже стоял на ногах и подталкивал хозяина дома под локоть, торопя его сходить в погреб и спрятать богатство.
В ночном коридоре никого не было. Даже ругань улеглась у пьяниц-соседей. То ли уснули, то ли перепились, то ли ушли еще искать. Фролов, вдруг протрезвев и начав мыслить четко и правильно, как ему казалось, торопливо прошел к общей лестнице и задержался возле нее. Внизу голосов не слыхать. Надо спуститься и, не выходя на улицу, снова послушать. Может, на лавке кто сидит.
Со всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями он наконец добрался до своего сарая, ютившегося в общей массе покосившихся и обветшавших деревянных и кирпичных строений чуть в сторонке от дома под старыми тополями. Тут было темно, и Фролова это устраивало. Зажимая ногами пакет, поставленный на землю, он на ощупь пытался открыть ржавый навесной замок. Сколько он его не открывал, год, два? А вот и пригодился.
Дверь пришлось не просто открывать, а приподнимать и относить в сторону, поворачивая ее на одной верхней петле. Темно, но Фролов знал каждый метр своего сарая, каждую кучу хлама в нем. И все же он пожалел, что не догадался фонарь взять, спички или свечу. Как же в погребе без огня?
Вдруг луч света небольшого фонаря лизнул стену возле открытого люка погреба, и Фролов, вздрогнув, ухватился за стену. К нему медленно подходил улыбающийся Костыль. И дверь сарая он не забыл закрыть. Хорошая дверь, фанерой изнутри обита, жалко только, что гвозди на нижней петле повыскакивали…
– Помочь тебе решил, Фрол, – заговорил Костыль, подходя к Фролову и присаживаясь рядом с погребом на корточки. – Ты же без огня пошел. Я и думаю, как он там в темноте, дай схожу, фонарь ему принесу, не упал бы.
Сомнения зашевелились в голове Фролова. Вся его жизнь была чередой лжи, хитрости, афер, краж и снова лжи. Не верил он людям, в крови у него уже недоверие к доброте. Но Костыль как будто понял его и тихо засмеялся:
– Я с тобой не полезу, а то подумаешь еще, что я хочу подглядеть, куда ты деньги спрячешь. Просто беспокоюсь, чтобы ты не покалечился. А то кто же сохранит мой клад? Ты спускайся, а я наверху покараулю.
Фролов успокоился. Это нормально, что Костыль ему не верил, что беспокоился в первую очередь за свои драгоценности. Это нормально в уголовной среде. Он взял фонарь и стал спускаться по старой проржавевшей лестнице, сваренной еще лет сорок назад прежним хозяином погреба и этого сарая. С двумя пакетами и фонариком в руках спускаться было неудобно, и в какой-то момент Фролов остановился на ступеньках, придерживаясь за лестницу лишь локтем и пытаясь перехватить руки.
И тут рядом почему-то оказалась нога в ботинке. Толчок в плечо, и Фролов, мгновенно потеряв равновесие, полетел спиной вниз. Его больное тело и мозг, пропитанный алкоголем, утратили способность группироваться, и он упал на спину, сильно ударившись головой о кирпичи, которыми была отгорожена куча песка с высохшими свекольными хвостиками.
Со стоном шевелясь и пытаясь освободить руку, чтобы схватиться за разбитую голову, Фролов увидел, что Костыль ловко спустился в погреб и присел рядом с ним. Жесткие руки уголовника схватили его за больную несчастную голову и, приподняв, с силой ударили ею о кирпичи. Дикая боль расколола череп, но второй удар затылком о кирпич опрокинул мир в черноту.
Костыль поднялся и отряхнул руки. Фролов лежал на спине в том же положении, в котором и упал с лестницы. Вот только один из пакетов порвался, и на пол высыпались пачки денег. На одной даже порвалась банковская лента, и под ногами Костыля валялись две купюры по 5 тысяч и стопка бумаги, выкрашенная в цвет 5-тысячных купюр. Сунув развалившуюся «куклу» в пакет, Костыль осмотрелся, чтобы убедиться, что не оставил следов на полу, потом подхватил пакет с «драгоценностями», фонарик и полез наверх.
В сарае он подошел к двери, выключил фонарь и долго стоял, прислушиваясь. Потом неслышно стал отодвигать дверь. Двор был пуст и безмолвен. Только листья тополей слегка шевелились в ночи. Костыль вышел из сарая и плотно прикрыл дверь. Через минуту, двигаясь темными переулками по заранее продуманному маршруту, он вышел к пустырю…
* * *
В любой организации проводимая утром в пятницу планерка отличается от аналогичной, проводимой в понедельник утром. Даже если эта планерка в Главном управлении уголовного розыска МВД страны. Гуров шел в кабинет генерала Орлова рядом со своим старым другом и напарником полковником Крячко и раскланивался с коллегами. Большинство офицеров выглядели более оживленными, чем вчера. Кто-то уже готовился к поездке за город, кто-то вообще с понедельника уходил в отпуск. В любом случае напряженная неделя позади, и каждый час рабочего времени пятницы приближал к заслуженному отдыху. Крячко был мрачен и неразговорчив. После суток дежурства, во время которого ему не удалось сомкнуть глаз, он чувствовал себя разбитым и раздраженным. Стареет старый друг, с улыбкой подумал Гуров, глядя на него. Раньше и усталость ему была нипочем, и бессонные ночи.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
