Горька была судьба этого народа. Вели они своё происхождение от иллирийского племени вандалов. Веками насмерть бились с германскими полчищами, не раз одерживали победы. Но всё же немцы изгнали их с родной земли, а столицу Старгород переименовали в Алдинбург. Часть варангов ушла во Францию и основала город Варангевилл. Иные отплыли в Англию, там воздвигли свой город Вэрингвик. В Скандинавии они поселились вдоль залива, который местные жители назвали Варангерфьорд. Многие, сорганизовавшись в отряды, поступали на службу к правителям многих стран, охраняли крепости и города, сопровождали купеческие караваны; на Руси их звали варягами, впоследствии варягами стали называть всех выходцев из Европы. Но большая часть варангов поселилась на земле бодричей, за столетие ославянилась, стала считать новые места своей родиной. Питая вековую ненависть к германским захватчикам, они бились с ними мужественно и беззаветно; можно было быть уверенным: там, где стояли варанги, путь немцам был надёжно закрыт. Они порой погибали все, но врага не пропускали.
На сей раз вёл войско варангов Стемид, пятидесятилетний сухонький мужичок с вислыми усами и хитрыми, прищуренными глазками. Его было невозможно ни обмануть, ни провести, казалось, он всё видел, всё заранее просчитал. Годлав любил привлекать бывалого человека на свои совещания, внимательно прислушивался к его подсказкам и часто им следовал.
Подъехав поближе, князь сошёл с коня и пошёл навстречу старейшине. Тот также молодцевато соскочил на землю. Они обнялись, некоторое время любовно смотрели друг другу в глаза.
— Не берут тебя годы, Стемид, — растроганно проговорил Годлав. — Каким молодцом был, таким и предстаёшь перед моими очами!
— А ты мужаешь на глазах, князь. Истинный воин племени соколов!
Порасспросив про здоровье родных и близких, они сели на коней и отправились в город, по пути обговаривая назревшие вопросы.
Но больше всех Годлава порадовал его дядя Дражко, старейшина рода Волков. Его сотня была облачена в кольчуги и панцири, шлемы покрыты бронзовыми пластинками, а щиты обиты листами железа. Каждый боец носил на ремне длинный обоюдоострый меч, в руках держал пику с металлическими наконечниками, а в сапогах торчали короткие ножи, незаменимые в рукопашных схватках. В таком снаряжении Дражко приводил свой отряд всегда, вызывая восторг у князя и зависть в других подразделениях. И — неудивительно! Живя на побережье, он имел свои корабли, успешно промышлял торговлей, его род был, пожалуй, самым богатым в племени и, ко всему прочему, он не жалел средств на обмундирование своих людей.
— Дядюшка, ты как всегда порадовал меня своими бойцами! — обнимая Дражко, растроганно говорил Годлав. — Твоя сотня неизменно лучшая в моём войске!
— Ась? Аль чего-то я не понял? — спросил дядя.
— В восхищении, говорю, я от твоих бойцов! Думаю, не у всех герцогов саксонских и франкских имеются подразделения, столь подготовленные к бою!
— Да ведь берегу я своих людей, — щуря свои хитроватые глаза, отвечал Дражко. — Если как следует воин вооружён, значит, и потерь в бою будет меньше.
— Как дома дела? Тётя здорова ли?
— Тётя, говоришь?
— Да. Как она себя чувствует?
— Да хорошо чувствует. Что с ней станется?
— Дети как? Подросли?
— Ты про детей, что ли, спрашиваешь?
— Да. Пятеро их у тебя, как я помню. Все живы-здоровы?
— Да уж выросли мои дети! Дочерей отдал замуж, а сыновья — вон они, сыновья! В строю стоят, неужто не узнаешь?
— Теперь вижу. Настоящие богатыри!
— Куда мою сотню поставишь, князь? — посерьёзнев, спросил Дражко.
— Будешь защищать главную крепостную башню. Самый ответственный участок доверяю тебе, дядя.
— Не беспокойся, племянник. Никогда не подводил. Будешь доволен и на этот раз.
— Папа, — спросил десятилетний сын Рерик, когда Дражко ушёл к своему отряду, — а почему дядя Дражко всё время переспрашивает? Он что, глухой?
— Нет, — усмехнувшись, ответил Годлав. — Просто он очень хитрый человек. Да к тому же ещё торгаш. Знаешь, как яростно торгуются на рынке? А у дяди Дражко другое правило: он притворяется глухим и всё время переспрашивает, а в это время обдумывает, соглашаться или не соглашаться с предложенной ценой?.. Всю жизнь в торговле, вот и привычка стала неистребимой. Надо не надо, а он всё равно представляется тугим на ухо.
— Но меня такая его привычка разговаривать сильно раздражает…
— Кому она может понравиться! Но приходится мириться, потому что человек он умный, хитрый и изворотливый и в моём княжеском деле очень полезный дельными и неожиданными советами. Если так сложится судьба, что придётся обратиться к нему за помощью, доверяй безраздельно, слушай его вразумления, цени его подсказку, следуй его указаниям.
Годлав проследил за размещением отряда Дражко. Теперь надо было ждать прихода лютичей и поморян. Годлав намеревался совместно с ними нанести дар по саксам. Это был его любимый приём: не ждать появления врага, а упредить его действия неожиданным ударом. Тем самым он застигал противника врасплох, когда тот был уверен в своей безопасности, поэтому беспечен. После разгрома саксов князь собирался тотчас направиться против данов; зная жестокий, но трусливый характер короля Готфрида, он был уверен, что тот постарается избежать решительного сражения и откажется от нападения на земли бодричей.
Но прискакали гонцы от лютичей и поморян и сообщили, что оба эти славянских племени чего-то не поделили и вот уже вторую неделю воюют между собой, и конца-края не видно этой войне. Горько было сознавать, что между славянскими племенами всё чаще и чаще происходили кровавые разборки, кому считаться первым и руководить остальными. А ведь не так давно, двести-триста лет назад, все они составляли единую семью — страну под названием Русиния, все называли себя русинами. Они собирались на единое вече, избирали себе великого князя, который и решал все спорные вопросы, судил и рядил по русским законам. Русиния тогда была такой могучей державой, что никто из соседей даже не пытался напасть на неё; наоборот, она диктовала свои условия соседним племенам. Неужели безвозвратно ушло то время, неужели славяне останутся разрозненными и тем самым окажутся лёгкой добычей для своих кровожадных соседей?..
Это был страшный удар. Бодричи оставались один на один с объединёнными силами саксов и датчан. О предупредительном ударе нечего было и думать, теперь надо было беспокоиться только о том, чтобы отстоять стольный город княжества — крепость Рерик.
На его укрепление были брошены все наличные силы. Годлав обходил крепость и видел, как люди, словно муравьи, копали ров и выравнивали его края, как менялись старые брёвна на новые в стенах и башнях, подправлялся вал перед стенами. Из леса бочками везли на телегах смолу, прилаживали на стенах; там же устанавливались котлы, чтобы вылить их содержимое на головы противника. Сквозь гул голосов и шум работ пробивались чёткие звуки ударов десятка молотов о наковальни — то ковали оружие кузнецы. Народ вздыбился в едином порыве отстоять своё право на существование.
