Следует заметить, что эта тема не для всех. У некоторых людей нет ни склонности, ни упорства для серьезного рассмотрения подобных явлений, неочевидных с первого взгляда. Как заметил Вуди Аллен: «Я поражаюсь людям, желающим „познать“ тайны Вселенной, когда этих тайн – выше крыши и в Китайском квартале». С другой стороны, есть убежденные мистики, в том числе йоги, безоговорочное верящие во все, что говорят древние легенды о сверхспособностях. Для них научные обсуждения этой темы всегда будут излишней, невразумительной казуистикой.
Но есть также люди, которых эта тема искренне волнует, и они не могут ни отмахнуться от нее, ни принять на веру слова мистиков. Это закономерно, ведь история учит нас тому, что наука может ошибаться во взглядах на место человека в мире, на его способности и на саму природу реальности. То же справедливо и в отношении религиозных и мистических доктрин, которые со временем могут быть очищены от предрассудков. В чем бы ни состояли наши заблуждения, мы должны сделать все возможное, чтобы развеять их на благо нашего будущего и человеческой эволюции в целом. В этой книге мы исследуем древние легенды йогов о сверхспособностях и попытаемся понять, достижимы ли они в реальности.
Те, кто принимает научные доказательства всерьез, не смогут не признать, прочитав эту книгу, что мы подошли вплотную к тому, чтобы пересмотреть сложившиеся представления о сверхспособностях. Как мы увидим в дальнейших главах, современная наука признает, что некоторые из ключевых элементов историй о сверхмогуществе йогов правдивы, и таким образом сообщает некоторую поддержку онтологической реальности мистических учений, лежащих в основе большинства религий. Мы увидим, что Вселенная и человек намного удивительнее, чем то, что о них пишут в школьных учебниках, даже принимая во внимание самые невероятные научные открытия недавнего времени.
* * *
В предыдущих своих книгах я касался сходства между таинственными способностями человека из древних легенд и некоторыми общеизвестными психическими феноменами, такими как телепатия и предвидение. Я писал о том, как эти способности, известные в индийской культуре под названием «сиддхи», связываются с особыми медитативными практиками йогов[2][3]. Отчасти благодаря моему интересу к этой теме, в 2010 г. я получил приглашение от Индийского совета по философским исследованиям прочитать цикл лекций. В рамках этой программы, спонсированной индийским правительством, я проехал по всей Индии и имел возможность беседовать о научных взглядах на феномен сиддхи как с представителями государственных университетов, так и с представителями университетов, специализированных в изучении и практике йоги и аюрведической медицины. В Индии университеты обоих типов, одобренные правительством, имеют равнозначный академический статус.
Я не мог не заметить, что в Индии тема йоги и сиддхи, классифицируемых на Западе как психические феномены, настолько пропитывает собой всю культуру страны, что почти никто не думает изучать их. Экстрасенсорные способности считаются здесь естественными свойствами некоторых йогов и «садху» (индийские святые). Их воспринимают как проявления особых состояний ума и сознания, которые являются предметом обсуждения и практики просвещенных индийцев на протяжении тысячелетий[4][5]. И к чему новомодными способами изучать то, что составляет неотъемлемую часть жизни?
Напротив, на Западе само существование психических феноменов всегда было спорной темой, несмотря на постоянный интерес к ним образованных людей и простонародные верования. Тому есть ряд причин. В рамках монотеистической религии, будь то иудаизм, христианство или ислам, только единый Бог (или Его посланники) может являть чудеса. Отдельные же личности, творящие что-то подобное, вызывают в лучшем случае неодобрение церкви, а то и обвинение в ереси, ведущее к самой жестокой расправе. Тогда как в научном мире закрепилось мнение (а в действительности, как мы увидим далее, предрассудок), согласно которому подобные явления не могут существовать, поскольку нарушают общеизвестные физические законы.
Большинству ученых недостает смелости, чтобы публично оспорить это положение; слишком опасно плыть против течения. Тем не менее негласное табу в научном мире не может преодолеть всеобщего любопытства к этим удивительным явлениям. Такое положение вещей привело, как ни странно, к тому, что скептически настроенный Запад собрал больше научных подтверждений проявления «сиддхи», чем расположенный к ним Восток.
* * *
Вначале я хочу сделать еще два замечания. Первое относится к диакритическим знакам. Часть терминов, которые я здесь использую, взята из древнего индоарийского языка санскрита. Традиционно санскрит записывается с помощью слогового письма деванагари. Но в наше время принято использовать метод транслитерации на основе латинского алфавита для указания верного произношения санскритских слов. Эта система включает большое разнообразие диакритических знаков. Например, словосочетание «Йога-сутры» (Yoga-Sutras) может быть записано как «Yoga-Sūtras», философская школа «санкхья» (Sankhya) – как «Sānkhya», а понятие «самадхи» (samadhi) – как «samādhi». Эти знаки отмечают нюансы тональности и ударения, но я могу сказать, исходя из личного опыта, что англоязычных читателей эти тонкости только сбивают с толку, поэтому внастоящей книге я обхожусь без них. Полагаю, это никак не отразится на смысле самих слов.
Второе замечание касается того, что основное внимание я уделяю классическому тексту по йоге – Йога-сутре Патанджали, как наиболее удобному источнику сведений о сверхнормальных способностях, но также я нередко ссылаюсь и на другие мистические и религиозные традиции. Я делаю это не потому, что считаю, будто йога и, к примеру, тибетский буддизм взаимозаменяемы (хотя обсуждение сверхъестественных сил занимало заметное место в раннем буддизме[6]), а потому, что иногда тот или иной тезис лучше иллюстрируют примеры из разных традиций. Я оправдываю эти постоянные переходы между традициями еще и тем, что таким образом раскрываю перед читателями более широкую панораму обсуждаемого предмета, а также тем, что нашей главной целью является сбор научных аргументов сверхнормальных способностей, а не различение тонкостей одной традиции, чего обычно ждут от сравнительного религиоведения.
Поэтому я хочу заранее извиниться перед теми пуристами, которых может возмутить мое недостаточное внимание к филологии санскрита и мои упрощенные комментарии к сокровищам этноисторической и религиозной литературы.
