— Ну да, этой бабушке уж точно все равно, — грустно согласилась Лийз. — Но если я теперь Беляночка, то мне совсем некуда идти.
— Идти некуда, но сбежать есть куда, — с достоинством возразила кошка. — Тем более Беляночке, которая может сбежать от своего прежнего имени.
— Я совсем не хочу… — начала Лийз.
— Хочешь, — решила кошка. — Тоже мне имя Лийз. Зато у Беляночки замечательная родня: Белоснежка, белая, как свежие сливки, которые я не ем. Или Дюймовочка, такая маленькая, как мышка, которую я тоже не ем.
— Лучше бы ела, — вздохнула Лийз, теперь уже не Лийз. — Вот тогда бы ты была милой кошечкой, а сейчас!.. Если б мне пришлось жить только кошачьим мяуканьем вместо клубничного торта, мороженого и шоколада с орехами, то я бы окончательно лишилась аппетита…
— Такого никогда не может случиться, для этого нужны духовные запросы. Дух, привидение…
— Да-да, и домовой! Пойдем же, киса!
Кошка продолжала умываться узким, как змеиное жало, язычком и явно не спешила.
— Прежде всего надо выяснить, где твой дом. Надеюсь, не в подземелье у крота, где жила Дюймовочка? — рассудительно произнесла она.
— Нет-нет! — воскликнула Лийз, а может быть, и Беляночка.
— И не у мачехи? Вероятнее всего, у гномов! К тому же гномов так много, что я, наконец, смогла бы насытиться самыми разными голосами. Думаю, голос гнома — самое лучшее лакомство. Чего не скажешь про твой голос, Беляночка!
— Разве дом выбирают по тому, что дают на обед? — испуганно спросила Беляночка, которая прежде была Лийз.
— Разумеется, — ответила кошка, продолжая свой туалет. — Не бывает обеда без едоков. А я довольствуюсь малым. У тех, кто говорит, голосов хватает. Болтуны, спорщики, рассказчики могли бы своими голосами прокормить всех кошек, если бы я не была единственной кошкой, у которой есть…
— …духовные запросы, — закончила Беляночка, или Лийз-Беляночка.
— Вот именно, — обрадовалась кошка. — Я самый непривередливый едок на свете. Стоит ли удивляться, что для меня каждый обед — как дом родной. И наоборот.
— Каждый дом — как обед, — согласилась Лийз-Беляночка. — Но если дом можно съесть на обед, то мне придется съесть бабушкино кресло и спицы, и плиту, и сковородку. А для котлет в животе и места не останется.
— А ты попробуй, — хитро подмигнула кошка, — начни с кресла, а потом переходи и к котлетам.
Тут кошка спрыгнула с дерева и бодро двинулась вперед, лавируя между деревьями. Вот так же исчезла за деревьями и бабушка.
Лийз, совсем уже превратившаяся в Беляночку, боялась отстать от кошки и жалобно причитала:
— Я тоже с тобой, подожди меня!
Пробегая мимо старой каменной стены, Беляночка почувствовала на щеке дыхание седин — такой старой была стена.
Посмотрев наверх, девочка увидела, что на стене растет яблоня с зелеными, как мох, яблоками. Ей никогда еще не доводилось есть такие мшисто-зеленые яблоки, но она была уверена, что они вкуснее любых красных и желтых спелых яблок.
— Что ты там увидела на стене? — сердито мяукнула кошка.
— Зеленую, как мох, яблоню и самые сладкие яблоки, — восторженно ответила Беляночка.
— Нет там никаких яблонь и яблок, — вздохнула кошка. — На обычной стене не может расти никакой яблони.
Седое дыхание старой стены слетело со щеки девочки. Беляночка испуганно перевела взгляд с кошки на яблоню.
Дерево и правда исчезло.
А может, его никогда и не было? Не было мшисто-зеленых яблок и кислых зеленушек? А на месте седой стены появилось серое небо.
— Не трать время на всякие глупые стены, — посоветовала кошка, когда стена осталась позади. — Сама же хотела скорее домой.
— Мы совсем не домой идем! — осмелилась возразить Беляночка. — Какой же это дом у гномов?
— Для гномов самый настоящий дом, — фыркнула кошка и перескочила через пенек. — Видать, Белоснежка и впрямь твоя бабушка, коли тебе чудится, что на голой стене яблони растут.
— Нет-нет, — испугалась Беляночка, — моя настоящая бабушка вяжет ярко-синюю кофточку и носки, которые никто не носит.
— Поменяй вязальщицу, — равнодушно обронила кошка.
— Бабушек не меняют, как сапожки. Это моя мама однажды принесла из магазина сапожки, а они жали, вот их и поменяли.
— А если бабушка жмет? — остановилась, рассердившись, кошка. — Что ты глаза вытаращила? Ты уже один раз поменяла свою бабушку на липовую, которая, хи-хи-хи, не очень-то заботится о своей новой внучке. Ну, а теперь у тебя две новых бабушки.
— У меня никогда не было двух бабушек, — снова захныкала Беляночка. — Вот у Маргот две бабушки, и у Кристель, кажется, тоже — где-то в Алутагузе. У других, я точно знаю, что нет, и у меня тем более.
— Бабушки не может быть «тем более»! — передразнила кошка. — Она или есть, или ее нет. А у тебя их сейчас две: Белоснежка и Дюймовочка.
— Две, — вздохнула Беляночка, теряя последнюю надежду. — Я и одну-то бабушку не слушалась. Она только и знала приказывать: вымой руки, причешись, учи сложение, учись писать, а теперь рисуй, да не размазывай краски!
— Кончай ныть! — приказала кошка. — Дюймовочка живет почти так же далеко, как бабушка из Алутагузе. А Белоснежке хватает дел и с гномами. Только у Беляночки была такая глупая бабушка, что дала заманить себя в глухую чащу.
— Не говори так про Белоснежку, — чуть не задохнулась от возмущения Беляночка. — Белоснежка — самая-самая белая, а Дюймовочка — самая-самая маленькая на свете. Мои бабушки не такие глупые, чтобы дать заманить себя куда-то. Это я тебя сейчас заманила, а не ты меня, поняла?!
Кошка обернулась и зевнула.
— Когда зеваешь, надо рот рукой прикрывать, — продолжала, осмелев, Беляночка.
У кошки было четыре лапы, и она так быстро стала перебирать ими, что Беляночка с трудом поспевала за ней.
— Заманивают того, кто позади. Заводит тот, кто впереди, — бормотала кошка, спеша вперед.
— Это очень дурная привычка — ворчать про себя, — заметила Беляночка, с трудом переводя дыхание. — Бабушка всегда говорит, что…
— Какая бабушка? — перебила кошка.
— Бело-дюймо-вязальная, — запинаясь, ответила Беляночка и собралась было всерьез рассердиться, как вдруг из кустов послышалось фырканье, а затем шепот:
— Тише! Не топчите бедный источник!
— К сожалению, я не вижу здесь никакого источника, милый ежик, — подобострастно ответила кошка.
— Чтобы видеть, нужно, скорее, сердце, а не глаза, — дружелюбно заметил ежик.
Только теперь Беляночка увидела, какие у ежика прелестные косящие глазки.
— Говори, говори, — ласково попросила кошка. — От однообразной пищи может разболеться живот. Я уже битый час перевариваю болтовню этой девчонки.
