Кит поплыл. Он всё плыл и плыл к пятому градусу северной широты и к сороковому восточной долготы, и очень торопился. Вот он увидел посреди моря плот, а на нём – Моряка в синих холщовых штанах с подтяжками (главное – помните о подтяжках!), к поясу его был пристёгнут нож. Моряк сидел, свесив ноги в воду. (Конечно, его мамочка позволила ему болтать голыми ногами в воде, не то он ни за что не стал бы этого делать, потому что был очень умён и находчив.)
Кит открыл рот. Он открывал его всё шире и шире, так что чуть не дотронулся носом до хвоста, и проглотил Моряка, плот, на котором он сидел, синие штаны, подтяжки (о которых ни в коем случае нельзя забывать!) и нож. Моряк и все его вещи попали в тёплый тёмный желудок Кита. После этого Кит с удовольствием облизнулся и три раза повернулся на хвосте.
Но как только Моряк, человек донельзя находчивый и умный, очутился в тёплом и тёмном желудке Кита, он затопал ногами, запрыгал, заколотил и замолотил руками по стенкам, стал кувыркаться и танцевать, кусаться, ползать, извиваться, выть, подскакивать и падать, кричать и вздыхать, лягаться, брыкаться и вертеться, а ведь если ты находишься в желудке, делать этого вовсе не стоит. Понятно, Кит почувствовал себя нехорошо. (Надеюсь, никто не забыл о подтяжках?)
И он сказал хитрой Рыбке:
– Этот человек ужасно беспокоен. Кроме того, у меня из-за него началась икота. Что мне делать?
– Скажи ему, чтобы он выскочил обратно, – посоветовала киту хитрая Рыбка.
Тогда Кит крикнул что есть силы, чтобы потерпевший кораблекрушение Моряк его услышал:
– Вылезай наружу и возись там! У меня от тебя икота!
– Ну уж нет, – ответил Моряк. – Поступим иначе. Отнеси меня к берегам моей родины, к белым утёсам Альбиона, там и поговорим. – И он заплясал ещё сильнее прежнего.
– Лучше сделай так, как он говорит, – сказала хитрая Рыбка. – Я же предупреждала тебя, что он очень находчив и умён.
Нечего делать: пришлось Киту плыть к Альбиону. Он всё плыл да плыл, усиленно работая плавниками и хвостом, хотя ему и мешала икота. Наконец он увидел белые утёсы Альбиона, с размаха чуть было не выскочил на отмель и стал открывать рот всё шире, шире и шире, а потом сказал:
– Конечная станция. Ближайшие пункты: Винчестер, Эшлот, Нешуа, Кин.
Как только Кит сказал слово «Кин», Моряк выскочил из его пасти. Надо сказать, что, пока Кит плыл, Моряк, человек действительно необыкновенно умный и находчивый, вытащил свой нож, расколол им плот на тоненькие планки, сложил их крест-накрест, крепко-накрепко связал их между собой своими подтяжками (теперь понятно, почему не следовало забывать о подтяжках?) и таким образом сделал из них решётку. Он взял с собой эту решётку и вставил её в горло Кита. А потом он кое-что Киту сказал. Вы, конечно, не слышали этих слов, но их повторю специально для вас. А сказал он во что: «Эта решётка помешает тебе объедаться!»
Потом он ступил на отмель и пошёл себе домой, к своей маме, которая позволяла ему ходить босиком по воде. Он уносил с собой свой нож, и были на нём его синие холщовые штаны, только уже без подтяжек (они, как вы помните, остались в пасти Кита). Через некоторое время он женился и жил долго и счастливо. Кит тоже обзавёлся семьёй и на жизнь не жаловался. Однако с тех самых пор решётка, застрявшая в горле Кита, позволяла ему есть только очень-очень маленьких рыбок. Вот почему в наше время киты не едят ни взрослых людей, ни маленьких мальчиков, ни маленьких девочек.
Хитрая же Рыбка уплыла и спряталась в иле, под самым порогом экватора. Она боялась, что Кит на нее рассердится.
Вот и конец сказочки о Ките и хитрой Рыбке.
Когда день за днём за круглым стеклом —Зелёное «хлюп» да «хлюп»,Когда ходит в каюте пол ходуном,И чашки подскакивают над столом,И юнга падает в суп, —
Когда у мамы болит голова,И нянюшка ковыляет едва,И вещи срываются с мест,Тогда ты понимаешь слова:«Пятьдесят пять норд, сорок вест!»
Слон-дитя
Много-много лет тому назад у Слона не было хобота – только чёрненький толстый нос, величиной с сапог. И хотя нос этот прекрасно поворачивался из стороны в сторону, но вот взять им что-то было нельзя. В это же время жил на свете очень-очень молодой Слон, проще сказать – Слонёнок. Он был страшно любопытен, а потому вечно всем задавал всевозможные вопросы. Жил он в Африке, и никто в этой поистине обширной местности не мог удовлетворить его любопытства. Он спрашивал Страуса, который приходился ему дядей, почему самые лучшие перья растут у него на хвосте, и каждый раз вместо ответа получал хорошую взбучку. У своей высокой тёти Жирафы Слонёнок спрашивал, почему вся её шкура в пятнах и откуда они вообще появились, – в ответ она лягала его, больно-пребольно ударяя своим твёрдым-претвёрдым копытом. И всё-таки Слонёнок продолжал всё время любопытствовать… Толстую тётку Гиппопотамиху он спросил, почему у нее такие красные глаза, за что она ударила его своей толстой-претолстой ногой. Тогда он спросил своего мохнатого дядю Бабуина, почему у дынь дынный вкус, – и мохнатый дядя Бабуин шлёпнул его своей волосатой-преволосатой лапой. Но Слонёнка всё равно переполняло ненасытное любопытство. Он расспрашивал обо всём, что видел, слышал, чуял, осязал или обонял, и все дяди и тёти Слонёнка только и делали, что толкали да били его. Впрочем, все их тумаки были напрасны – Слонёнок не унимался.
Как-то, в одно прекрасное утро, незадолго до равноденствия, любопытный Слонёнок задал новый вопрос, которого раньше никогда не задавал. Он спросил: «Что подают Крокодилу на обед?» И все воскликнули: «Тссс!» – а потом принялись колотить его что есть силы.
Наконец, когда наказание окончилось, Слонёнок увидел птицу Колоколо: она сидела в самом центре колючего тернового куста, на котором словно было написано «Не подходи!». Но Слонёнка не испугал и терновый куст – так ему хотелось получить ответ на свой вопрос. Поэтому он обратился к птице Колоколо с такими словами:
– Мой отец бил меня, моя мать била меня, мои тётки и дядьки меня колотили, и всё за то, что я так ненасытно любопытен. Но мне всё-таки хочется знать – что Крокодил ест за обедом?
Колоколо-птица печально вскрикнула и сказала:
– Пойди к берегам большой серовато-зелёной зловонной реки Лимпопо, окаймлённой деревьями, на ветвях которых гнездится лихорадка, воды которой мутные и сонные, и тогда ты всё узнаешь.
На следующее же утро, когда от равноденствия не осталось и следа, любопытный Слонёнок, взяв сотню фунтов бананов (маленьких, коротких и очень-очень жёлтых), тысячу фунтов стеблей сахарного тростника (лиловых и длинных-предлинных), семнадцать дынь (зелёных и очень хрупких), сказал всем своим дорогим родственничкам:
