– Много было работы. Кипятила чай. Нинка разносит. Могу принести и тебе.
Вместо ответа он тянет к ней руки, но она отстраняет их и садится по другую сторону столика.
Минуты две оба смотрят в окно на бесконечный хоровод деревьев, словно давно не видели заоконных пейзажей.
– Почему ты развелась с мужем, – неожиданно для себя спрашивает он. Она косится на него.
– Я не из тех, кто по своей воле выходит замуж, а потом разводится…
Лена говорит так убежденно, что вызывает невольную улыбку у Генки.
– Что смешного?! – не понимает Лена.
– Да ничего. Так говоришь, будто это пожизненное обязательство.
– А разве нет?! – ершится Ленка. – Если решение добровольное. Грех разрушать семью.
Генка смотрит на нее с усмешкой.
– Ты, наверное и в церковь ходишь? В какую?
Ленка смотрит на него озадаченно.
– Да ни в какую! Разве чтобы во что-то верить надо ходить куда-то. Просто я считаю, что человека для жизни надо выбирать только один раз.
– Да-а?! А если ошибешься?
– Ну это ты уж сам виноват.
– Ну, предположим, ошибся, виноват, и так и маяться всю жизнь, без всякой надежды?
– А тебя никто не принуждал.
– Жесть…, – ухмыляется Генка и переводит взгляд в окно, но ненадолго.
– А с твоим-то, что случилось?
Лена в свою очередь что-то высматривает за стеклом и отвечает не сразу.
– Разбился на мотоцикле… Сейчас много гибнет на дорогах.
Геннадий не знает, как реагировать на ее сообщение, но Ленка вдруг поворачивает к нему лицо и смеется.
– Но это было в далеком прошлом.
– Как именно далеком? – уже не отстает Генка.
– В другой жизни… Расскажи лучше, где ты отдыхал?
Генка явно недоволен поворотом темы, но помолчав отвечает.
– В Черногории.
– Красивая страна, – не дает ему возможности вернуться к прежней теме Ленка.
– Ты там была? – косится он.
Нет. Видела в клубе кинопутешествий. У меня цветной телевизор последней марки. Вообще у меня все высший класс.
– Перестань трепаться…
– А что? Молоденькая, незамужняя женщина с прекрасной квартирой в центре, отдельным санузлом и дочкой-умницей лет пяти разве не в цене?… Ладно, я пошла на уборку.
Несколько минут он сидит в одиночестве продолжая рассматривать пролетающие мимо ярко– рыжие березовые рощи, с редкими красными рябинами, и случайными отчаянно-зелеными елями. Все это на фоне стерильно-синего небосклона. Буйствующая красками обреченность. Внезапно появляющиеся размашистые поля с ползающей по ним сельхозтехникой лишь немного придают оптимизма заупокойной осенней красе…
Геннадий поднимается и тоже выходит из купе. В окнах коридора те же пейзажи. Желтые, оранжевые и красные пятна всюду выступают веселыми мазками, вызывая своей глупой радостью жалость и досаду.
Солнечные лучи заливают весь вагон и в коридоре душно от их тепла как в разгар лета. Хорошо бы подойти к единственному открывающемуся окну, но оно занято молодым офицериком. Курит. Впрочем, сигарета у него догорает и стоит немного подождать. Вскоре он выбрасывает окурок в окно, плюет туда же и собирается уйти, но спотыкается о швабру, которой ему перегородила путь неизвестно откуда появившаяся Ленка.
Тот с удовольствием вступает в игру. Они о чем-то треплются – различить слова на расстоянии трудно. Ленка, судя по гримасам отчаянно кокетничает. Жалкая потаскушка! Геннадий отворачивается к окну.
– А ты не женат случайно? – кричит потерявшая всякую совесть проводница.
– Нет. Не успел.
– Тогда приходи.
Он слышит хлопок дверью и смех Нины.
– Он что, действительно собирается придти?
– Пусть приходит. Может подарит значок отличника боевой подготовки. Я их коллекционирую, – слышит он совсем рядом голос Ленки и чувствует как швабра чиркает его по ботинку.
– А, это ты…,– голос невыразительный, словно прочитала строку из газеты.
Скорее всего, она и взгляд не отрывала от швабры.
Геннадий молча выходит в тамбур и останавливается у двери. Стекло на двери грязное, да и желания всматриваться в знакомые пейзажи не возникает желания. Зато высказать дрянной девчонке все, что он о ней думает и выйти на первой же попавшейся станции хочется нестерпимо. Но ради чего?! И ради кого?! Следовало бы потребовать у проводников место в пассажирском купе, но заводить об этом разговор уже нелепо, скоро конечная, да и свободного места найти уже невозможно, а то, что отмечено в билете он уступил пожилой женщине из общего вагона, правда, по Ленкиной же инициативе. Взамен она устроила его в служебном – с чего все и началось. Он вовсе не рассчитывал сблизиться с нею и, каким образом все произошло – уже не понять. Когда он вошел в вагон со своим чемоданом с красочными наклейками югославских отелей Ленка несколько секунд рассматривала его, затем, не спросив билета вдруг захлопнула дверь служебки перед его носом. И все-таки уже тогда она понравилась ему. И, видимо, больше чем следовало, иначе с чего все эти расстройства по поводу ее вытанцовываний перед первым попавшимся засранцем в форме. Да и черт с ней!…
Хлопает дверь и слышится знакомое шуршание швабры. Затем шелест прерывается. Геннадий чувствует ее спиной и поворачивается. Грешница в позе раскаяния. Он поднимает ее лицо за подбородок и с удивлением видит в ее глазах слезы. Коротко блеснув глазами Лена отворачивается.
– Ну, что ты…, – бормочет он и притягивает ее к себе.
Она отталкивается, вынимает из нагрудного кармана платок и вытирает слезы.
– Я плакала от смеха. Вспомнила еще один анекдот. Хочешь …
– Перестань, Лена! – обрывает он.
Она шмыгает носом.
Генка снова обнимает ее в тот момент, когда она пытается уйти.
– Ты забыла дать мне свой адрес.
Откинувшись, она снисходительно усмехается.
– Да-а! Не может быть… А зачем?.
– Ну, я может быть приеду к тебе.
– Может быть… А зачем?
Геннадий не находится с ответом.
– Если ты о чем-то переживаешь, то напрасно, ничего не случится, я уже…в положении.
Геннадий мычит в растерянности, потом глупо спрашивает.
– Как?
– Как обычно.
Он невольно взглядывает на ее живот.
. – Что-то не видно…
– Так только три дня прошло…, – глаза ее насмешливо колючие.
Геннадию кажется, что глупее он никогда не выглядел.