Кристофер согласно кивнул. Раньше он как-то не думал об этом. Он знал только, что пятьсот метров это достаточно долгий путь, если его проплыть самому.
Стало еще тише, чем прежде. Ему вдруг показалось, что Шарлота обиделась. Она убрала в сумку книгу, чей запах немилосердно щекотал его ноздри. Постепенно он снова смог дышать свободно.
Чувствуя на себе пристальный взгляд Шарлоты, Кристофер мысленно оглянулся назад.
Он думал об экипаже, о деревне. О первой в его жизни поездке по железной дороге, причем, абсолютно самостоятельной. И о большом детском доме в Любеке, который остался позади. Отныне ему не придется выносить духоту спальных залов, выслушивать тайны и подробности войн под насквозь пропотевшими покрывалами.
Он будет скучать по брату Маркусу. Только по нему и никому другому. Брат Маркус вселял в него надежду на будущее, не давал ему пасть духом. Теперь это будущее лежало перед ним, там снаружи, перед кормой корабля. Какой-то обломок крепости на Балтийском море.
«Замок намного уютнее, чем кажется».
В первый раз ему стало по-настоящему грустно. Может это была тоска по дому?
«Я уверен, мне понравится».
Там впереди был его дом. Его новый дом.
«Всего пятьсот метров».
Так близко было его будущее. Так соблазнительно близко.
* * *
Брат Маркус лично привёз его на вокзал. Это было из ряда вон выходящим событием — обычно это делает кто-то из прислуги. Они буквально бросали детей перед домом или рабочим местом их новых родителей, словно швыряли мешки с углем, затем забирали свои чаевые и исчезали с постными лицами.
С Кристофером всё было по-другому. Он был самым старшим в приюте и, как полагал брат Маркус, самым умным. Если бы его попросили представить тому доказательства, то ему пришлось бы нелегко. Не обширные знания и не математические способности Кристофера покорили его наставника, вовсе нет. Как ни странно, но брата Маркуса удивило другое, а именно, редкая болезнь Кристофера.
С детства мальчик не мог переносить книжного запаха, после каждого тома он бежал на воздух, корчился перед книжными полками и терял сознание в библиотеках. Но все же он настаивал на своём желании учиться, не в пример другим детям из сиротского приюта. Брат Маркус, потрясенный до глубины души настойчивостью юноши, взял его к себе в ученики и даже стал носить ему книги, приглядывая за ним, пока Кристофер в промежутках между приступами изучал их.
Детей-сирот рано распределяли по ремесленным лавкам, где после быстрого обучения они уже работали наравне со взрослыми, но брат Маркус задался иной целью — сделать из Кристофера ученого. Конечно же, по финансовым причинам учёба в университете была исключена, поэтому единственным местом учебы Кристофера стала келья Маркуса. Ни один столярных дел мастер, ни один мясник не хотел возиться с таким неприспособленным для работы в лавке ребенком, и поэтому его из года в год оставляли в приюте, где он продолжал обучение и со временем превратился в «залежалый товар», как злобно окрестила его прислуга.
А затем появилась Шарлота Инститорис в поисках нового приемного сына. «Он не должен быть слишком юным», — заявила она, тем самым, вызвав подозрения брата Маркуса. Однако все предположения о безнравственности данного желания она смогла опротестовать, представив обратные доказательства. По линии матери Шарлота происходила из древнего дворянского рода, родила двух дочерей, два года назад приняла в своём доме еще одного мальчика. В приюте получили письменное подтверждение её слов из соответствующих инстанций. Брату Маркусу даже удалось найти тот детский дом, в котором вырос другой мальчик. Вскоре он узнал от тамошней учительницы, что Даниель был любителем писать письма, и что он положительно, если не восторженно, отзывался о своём новом доме.
Брат Маркус и Кристофер долго говорили об этом, пока не пришли к выводу, что это скорее всего та возможность, которой стоит воспользоваться. Наконец-то Кристофер получит всё, чего он, по мнению брата Маркуса, уже давно заслужил: семью и окружение, которые смогут поддерживать его и способствовать его духовному развитию. Брат Маркус был счастлив, Кристофер, в какой-то степени, тоже был счастлив. На свой лад.
Ему, конечно же, не нравилась мысль о том, что он должен будет расстаться со своим по-отечески к нему относящимся преподавателем, и он, конечно же, спрашивал себя — какой могла бы быть его жизнь в настоящем замке. Не разочарует ли он семью Инститорис, он, простой сирота, которого бросила мать еще новорожденным? Найдет ли он общий язык со своими новыми братьями и сестрами? Не окажутся ли они, несмотря на всю его ученость, намного образованнее его?
Эти и подобные им сомнения занимали Кристофера, когда брат Маркус вёз его к вокзалу по прошествии нескольких месяцев после первого визита Шарлоты. Еще раз напомнив Кристоферу о правилах хорошего тона (в десятый или одиннадцатый раз за прошедшие дни), Маркус поцеловал его в обе щеки, сердечно обнял и пожелал счастливого пути.
Затем Кристофер был предоставлен самому себе, правда, всего на несколько часов. Шарлота Инститорис обещала встретить его на деревенском вокзале, где, как она сообщала в письме, будет с нетерпением ждать его.
* * *
Лодка беззвучно, скользила мимо двух скал высотой в человеческий рост, высеченных в форме прямоугольников, которые отмечали вход в маленькую бухту. На каждом блоке сидел каменный лев. Взгляды зверей скрещивались высоко над водой.
Бухта располагалась в углублении подковообразного острова. Она была окружена двухметровой стеной из отвесных скал. Узкий причал достигал примерно середины бухты.
Там, где причал упирался в скалы, черно-зеленой стеной вздымались кипарисы — кеглеобразные чудовища — затмившие собой половину неба. Кристофер никогда в жизни не видел таких высоких деревьев. Они, должно быть, были двадцати, а то и двадцати пяти метров в высоту.
Он попросил Шарлоту разрешить ему понаблюдать с палубы за тем, как причаливает корабль, и она слишком охотно выполнила его желание. Она даже сама поднялась из каюты и стояла сейчас рядом с ним, опираясь на поручень. Одной рукой она крепко держала шляпу, которую то и дело норовил унести ветер. Её совершенно не волновало то, что при этом она мешала работать трём мужчинам.
Когда лодка мягко коснулась причала, один из гребцов помог Шарлоте и Кристоферу сойти на берег. Остальные были заняты такелажем и парусами. Слуга поставил вещи Кристофера на причал: потертый кожаный чемодан, подаренный ему братом Маркусом. Внутри чемодана, помимо скудного и даже нищего для этого замка гардероба, находились его тетради, в которые он на протяжении многих лет записывал свои знания, составлявшие чуть ли не единственный предмет его гордости.
С тихим плеском волны бились о каменные стены бухты. Светлый известняк был покрыт налетом там, где его касался прибой. Тихий шорох приковал взгляд Кристофера к вершинам кипарисов. Они призрачно раскачивались на ветру и о чем-то перешёптывались. Это звучало таинственно и даже слегка угрожающе.
