Я пью кофе перед одиноким грозным чучелом гризли в маленьком холле аэропорта. Мимо проходят мужчины с рюкзаками на спинах. Широкоплечие, с загорелыми лицами в шрамах, они, кажется, не замечают меня. Серое небо, серые холмы, везде без умолку кричат чайки.
Я зову. Я говорю: «Привет, я — подруга рыбака из Сиэтла. Он сказал мне, что вы в курсе, что я могу спать у вас дома несколько ночей, а потом я найду пристанище».
Безразличный голос человека — он сказал всего несколько слов: «Вот дерьмо!»
Я слышу голос отвечающей ему женщины: «Добро пожаловать, Лили!» (Я так думаю.) Добро пожаловать в Кадьяк. «Вот дерьмо!» — сказала она. Небольшого роста худенькая женщина вышла из пикапа, редкие волосы желтого цвета, искаженное гневом лицо, тонкий неулыбающийся бледный рот, глаза цвета голубого фарфора. Она ведет машину. Едем молча по прямой, как стрела, дороге, тянущейся вдоль замерзшего моря, между рядами деревьев и голым пейзажем.
— Ты будешь спать там. — Он показывает мне на диван в гостиной.
— О, спасибо, — говорю я.
— Мы делаем сети для рыбаков. Мы знаем всех и всё в Кадьяке. Мы поспрашиваем насчет работы для тебя.
— О,спасибо.
— А пока устраивайся, чувствуй себя как дома, здесь есть туалет, ванная комната. Кухня — вон там. Когда проголодаешься, загляни в холодильник.
— О, еще раз спасибо.
Обо мне тут же забывают. Я сижу в уголке. Потом выхожу. Я хотела бы найти кабинку для переодевания. Но слишком холодно. Коричневая земля и грязный снег. Большое серое небо на голых горах, оно так близко. Когда я вернулась в дом, они уже ели. Я сижу на диване, я жду чего-то, жду ночи, чтобы они ушли. Тогда наконец-то я смогу лечь спать и отдохнуть.
Они подбросили меня до города. Я сижу на скамейке с видом на гавань, ем попкорн. Я пересчитываю деньги — банкноты и мелочь. Как можно скорее нужно найти работу.
На причале меня окликнул парень. Под белым небом его прекрасная, как у античной статуи, фигура выделялась на фоне серой воды. У него татуировки до шеи, из-под темного шлема выглядывали непослушные волосы.
— Меня зовут Никифорос, — говорит он. — А тебя как, зачем и откуда ты приехала?
— Издалека, — отвечаю я, — приехала порыбачить.
Кажется, он удивлен. Он желает мне удачи.
— Может быть, увидимся позже? — говорит он, перед тем как пересечь улицу.
Я вижу, как он сделал три шага по тротуару и толкнул дверь деревянного здания — название «В&В Bar». Причем «В&В» написано выше, а вывеска находится между оконными проемами, одно из стекол с трещиной.
Встаю. Спускаюсь с моста. С палубы шлюпки меня окликает толстяк:
— Ты что-то ищешь?
— Работу…
— Поднимайся на борт!
Мы пьем пиво в машинном отделении. Я не осмеливаюсь заговорить. Он добр и учит меня, как завязать три узла.
— Теперь ты можешь ехать на рыбалку, — сказал он. — Но советую быть посмелее, когда станешь спрашивать о работе. Люди чувствуют, с кем они имеют дело.
Он протягивает мне еще пива, я вспоминаю дымный бар.
— Мне нужно идти, — говорю я на одном дыхании.
— Возвращайся, когда захочешь, — сказал он, — если увидишь лодку в порту, то не стесняйся.
Я прохожу вдоль доков, лодка на лодке, спрашиваю:
— Вам никто не нужен?
Меня не слышат, ветер уносит мои слова. Я повторила несколько раз, прежде чем мне ответили:
— Ты когда-нибудь ловила рыбу?
— Нет… — бормочу я.
— А документы у тебя есть? Гринкарта, лицензия на рыбную ловлю?
— Нет.
Они странно на меня смотрят.
— Ничего, в конечном итоге тебе придется их приобрести, — сообщают мне приятным голосом.
Пока ничего не находится. Я заваливаюсь спать на диван, от попкорна у меня вздулся живот. Меня позвали поработать няней — сидеть с детьми тех, кто уезжает на рыбалку. Это ужасное унижение. Я отказываюсь от предложения с милым упрямством, мотая головой из стороны в сторону. Я спрашиваю, где расположены каюты. Они отвечают уклончиво. Я готова помогать моим хозяевам плести сети.
И я наконец нашла. В один день в двух местах мне предложили пойти матросом: ловить сельдь на сейнере у побережья, либо выйти в море на промысел черной трески. Я выбрала второе, потому что ярусный лов — звучит красивее, престижнее, хотя это трудно и опасно, но экипаж будет состоять из закаленных моряков. У высокого худого парня, нанявшего меня, удивленный и мягкий взгляд. Когда он увидел мою пеструю сумку — раньше меня, — то он лишь сказал: «Это прекрасная страсть». Затем его взгляд стал жестче.
— Сейчас вы должны будете доказать себе, что вы сможете это сделать. У нас есть три недели, чтобы снарядить корабль, наладить наживку, подготовить ярусы. Твоя единственная цель в жизни сейчас — работать на «Мятежном» день и ночь.
Я хочу, чтобы меня взяли на борт, я шепчу в ветреной тишине ночи. Мы работаем в течение нескольких дней во влажном помещении, среди баков из олова, где намотаны ярусы. Мы чиним веревки, меняем все то, что нужно.
Мы ремонтируем крючковые поводки, порванные снасти и погнутые крючки. Я учусь скручивать канаты. Рядом со мной мужчина работает в тишине. Было уже поздно, глаза уже устали. Шкипер кричит. От него воняет старым пивом. Он жует табак, время от времени сплевывая жвачку в жутко грязную чашку. Впереди меня сидит Джезус, он улыбается. Джезус — мексиканец. Он маленький и коренастый, с круглым и загорелым лицом и с абрикосовыми щеками.
Из темной комнаты выходит парень, а следом за ним — очень молодая и полная девушка-индианка. Опустив голову, она неловко проскальзывает мимо нас.
— Эй, Стив, тебе повезло прошлой ночью… — насмехается шкипер.
— Чтобы повезло, нужно как следует поуговаривать «удачу», — ответил мой сосед. А потом он сказал, не отрываясь от своего места и даже не моргнув: — Спасибо за статую.
Я смотрю на него, ничего не понимая. Лицо серьезное, но черные глаза явно смеются.
— Я имею в виду эту прекрасную статую. Свободы. Это хорошо, что вы, французы, сделали нам подарок, не так ли?
Песни в стиле кантри крутят по радио. Кто-то сделал кофе, мы пьем из не очень чистых чашек.
— Нужно напомнить, чтобы принесли воду в канистрах, — сказал Джон, высокий бледный блондин.
— Меня зовут Вольф, почти как волка, — шепчет мой сосед.
Он рассказал мне, что пятнадцать лет занимается рыбной ловлей и три раза терпел кораблекрушение, но в один прекрасный день у него появится свое судно, может быть, даже в конце этого сезона, ну, если рыбалка будет хорошей. И если ему не придется красить все в городе в красный цвет. Не понимаю эту фразу.
— В городе? Красный?
