— Слушай сказку, я рассказываю не про тебя и не про Павлика, а совсем про другого мальчика. Ну вот, он любил дразниться. И однажды с ним случилась такая история.
Мамы и папы не было дома, бабушка была занята на кухне, а мальчик стоял у окна и смотрел на улицу. Там, на улице, ехали автобусы, шли люди, шумело у самого окна старое дерево, большая серая ворона укладывала спать своих воронят. Бабушка на всякий случай крикнула из кухни: «Не балуйся!», а он и не баловался — просто смотрел в окно. Он видел первую голубую звезду над старым деревом. А дерево вдруг закачалось, потому что подул сильный ветер. Мальчик не обратил на него внимания, а дерево заскрипело. Оно было очень старое, оно росло на этом месте ещё тогда, когда и дома этого не было, и улицы не было, и самого мальчика ещё не было на свете. А ветер был всегда, и у него часто менялось настроение. Иногда ветер бывал добрым, ласковым, иногда порывистым. А в тот вечер он был просто злым — может, с тучей поссорился, а может, с дождём не поладил. Он злился, швырял мусор во дворе, выл и толкал прохожих.
Мальчик вежливо сказал:
«Здравствуй, старое дерево, добрый вечер».
А оно проскрипело:
«Будет ли этот вечер добрым? Сомневаюсь. Злой ветер сердит и опасен. Что он может натворить? Что взбредёт в его ветреную голову? Я беспокоюсь. Это так успокаивает — о чём-нибудь беспокоиться».
А ветер хохотал:
«Я улетаю, прилетаю! Кого хочу, того хватаю! Как начну смеяться — все меня боятся!»
Дима придвинулся поближе к маме и спросил:
— Разве ветер умеет смеяться?
— Иногда умеет. Всё зависит от настроения. Это был злой смех. Слушай, что было дальше. Мальчику захотелось подразнить ветер, он не знал, что когда кто-нибудь злится, лучше его в это время не дразнить. Мальчик приоткрыл окно и крикнул:
«Я тебя не боюсь! Сам над ветром смеюсь!»
Ветер как взвоет! Сбросил на пол со стола две газеты и два журнала. Мальчик не испугался, поднял их, положил на место и стал смотреть, что будет дальше.
И вот он видит, что старое дерево отвернулось от него. Впрочем, может быть, оно и не отворачивалось, а просто ветер наклонил все ветки в одну сторону.
«Эй, дерево! Почему ты отвернулось? Ты со мной не водишься?» — Дерево не ответило. — «Ну тогда и я с тобой не вожусь! Эх ты! Взрослое дерево, а испугалось какого-то противного ветра! Скрипишь, охаешь! А я не боюсь! Ага!»
Дерево не отзывалось, и мальчик отстал от него — неинтересно дразнить того, кто не отвечает. К кому бы ещё пристать? Кого бы зацепить? В этот вечер лучше было никого не трогать, но именно в этот вечер мальчику хотелось кого-нибудь подразнить. Бывает у мальчишек такое настроение.
Прямо против окна, между толстыми сучьями, было воронье гнездо с воронятами. Оно напоминало большую корзину — ведь маленькие воронята довольно крупные птицы, в маленьком гнезде они бы не поместились.
Взрослая ворона сидела на краю гнезда и раскачивалась, чтобы не упасть, хвост ходил вверх-вниз, а голова ходила вниз-вверх. Очень трудно удержать равновесие, когда дует такой сильный ветер.
«Спать пор-р-ра, — каркала ворона громко и сердито, — кр-р-ра!»
Из гнезда высовывались три разинутых клюва, шесть весёлых круглых глаз смотрели на ворону. Воронята и не думали спать.
Разинув рты, они следили за вороной. Тут один воронёнок заметил мальчика и крикнул:
«Летать боится! Стр-рах!»
«Не умеет! Не умеет! Да у него и крыльев и то нет!» — подхватил второй.
Мальчик раскрыл окно, замахал руками, закричал во всё горло:
«Эй вы! Сами летать не умеете, хоть и с крыльями! Крылья только зря растут!»
Воронята и правда не умели летать, ещё не научились.
«Не умеете! Не умеете!» — дразнил мальчик.
И тут воронята не вытерпели, они дружно заревели. Не всякую обиду можно вынести.
Ворона очень рассердилась.
«Др-разнить моих детей! Какая р-распущенность! Безобр-разный мальчишка!»
В это самое время злой ветер вылетел из-за угла. Он завыл, захлопал форточками во всём доме. Ещё жалобнее заскрипело старое дерево. Ворона крыльями прикрыла своих воронят. Мальчик хотел закрыть окно и надеть свитер, но ничего этого сделать не успел. Потому что случилось то, чего мальчик никак не ожидал. Ветер ворвался в комнату и утащил мальчика с собой. Да, да, через окно. Он был очень сильным и злым, этот ветер.
Что было делать? Мальчик закричал жалобно: «Мама!» — но мама не услышала, она была на работе. Тогда он закричал: «Папа!» — но папа тоже был на работе. «Бабушка! Бабушка!» — звал мальчик, но бабушка не отзывалась, хотя была близко — она мыла на кухне посуду и за шумом воды не слышала криков своего любимого внука.
«Смотри! Летит! — ликовали воронята. — Не боится! Ур-ра!»
Мама посмотрела на часы:
— Дима! Милый! Да тебе спать пора.
— А мальчик? А ветер? А сказка? — спросил Дима сонным голосом.
— В другой раз, мой маленький.
Вышел месяц из тумана
Света пришла, как всегда, неожиданно.
Дима очень обрадовался, а бабушка не очень. Бабушка посмотрела на Свету поверх очков и сказала:
— У меня прекрасная квартира, в ней тихо и спокойно, я так ценю тишину и покой. Но я приезжаю сюда и лишаю себя и тишины, и покоя.
— Ну и что? — спросила Света весело.
Бабушка вздохнула, ушла в кухню и загремела чайником. А Света смахнула с лица белые волосы, сверкнула коричневыми глазами и спросила:
— Во что будем играть?
— Можно в солдатики, — быстро предложил Дима, — смотри, Света, какие хорошенькие, зелёненькие. А можно в мяч. А можно в кубики.
— Да ну! — Она сморщила нос — Давай лучше знаешь что? Давай лучше беситься.
Дима раскрыл рот: предложение показалось ему изумительным.
Он спросил:
— А как?
— Не знаешь? Эх ты, а ещё мальчишка! Вот как бесятся! Смотри!
Света прыгнула с разбегу ногами на тахту и стала скакать по ней всё выше и выше и хохотать всё громче. Вот она подпрыгивает и громко смеётся, Диме сразу становится очень весело, он тоже влезает ногами на тахту. Как приятно, оказывается, скакать на ней, так послушно пружинит под ногами новая тахта. И как это он сам не додумался попрыгать на ней?
— Пусть всегда будет солнце! — во всё горло распевает Света. — Пусть всегда буду я!
Дима тоже поёт громко, без Светы он так громко никогда не поёт.
— Пусть всегда будем мы! — выкрикивает Дима. Песня получается про него и про Свету. — Пусть всегда будет мама, пусть всегда будем мы!
