Когда Морган занял место Мэнсфилда в 1667 году, Англия и Испания официально находились в состоянии мира, но губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд знал Вест-Индию довольно хорошо, чтобы не особенно доверять соглашению, подписанному в другой части света. Англия не посылала нужных сил на охрану своих карибских владений, и сэр Томас был вынужден искать протекции в иных местах, в том числе и у капитана Моргана.
В последующие три года Испания первая разорвала перемирие с Англией, затем подписала другой мирный договор, но политики Старого Света практически не оказали влияния на блистательную карьеру Генри Моргана. Порто-Бельо, Маракайбо, Пуэрто-Принсипе, Панама — один за другим города Новой Испании попадали в его жадные руки, отдавали все свое богатство и погибали от огня и меча. За эти короткие три года чванливый герой-валлиец и его головорезы сломили власть Испании в Новом Свете и привезли в Порт-Рояль добычу на многие тысячи фунтов стерлингов.
Со временем, однако, протесты испанского посла в Уайт-холле стали слишком настойчивыми. Не имея возможности игнорировать их и далее, ленивый сардонический Чарльз был вынужден пойти на кой-какие уступки. Сначала сэр Томас Модифорд, а затем и сам Морган были вызваны в Англию, чтобы ответить за свои преступления против короны, но если кастильский представитель и лелеял надежды увидеть свою страну отомщенной, то горько разочаровался. Модифорд действительно провел несколько лет в Тауэре, но в итоге получил пожизненную должность главного судьи на Ямайке, а «страшный и ужасный» Морган в тюрьме не пробыл и дня. Единственный суд, на котором он был, разумеется, оправдан, явил собой личную аудиенцию у короля. Чуть позже известный пират удостоился звания и должности вице-губернатора Ямайки.
Прежде чем это произошло, капитан Барбикан покинул Вест-Индию, хотя, в отличие от своего прежнего командира, действовал при этом по собственной воле. Он уже получил свою долю испанской крови и испанского золота; теперь прихоть заставила Криспина вернуться на родину и искать свою семью, которую он не видел столь долгое время.
Барбикан вернулся одним октябрьским днем в деревню, что покинул пятнадцать лет назад, но серый каменный дом, в котором он некогда родился, встретил Криспина отнюдь не с радостью. Родители умерли, а старший брат с холодом смотрел на «чужака», тому еле удалось объяснить, кто он такой. Брат пустил Криспина в дом, но в сердце его не нашлось теплоты для этого искателя приключений с загорелым лицом, внезапно вернувшегося домой из неведомых земель. Единственное утешение старший Барбикан находил в мысли, что размеренность и безмятежность сельской жизни скоро надоест тому, кто так долго жил битвами и сражениями.
Наконец, молитвы старшего брата были услышаны: с первыми весенними днями Криспин отправился в Бристоль, чтобы найти корабль, направляющийся на запад. Его поиски не сразу оказались успешными, в течение нескольких недель, проведенных в порту, Криспин не раз спрашивал себя, зачем он так торопится на Карибские острова. Барбикан задавался этим вопросом все чаще и чаще, вот и теперь он сидел в прибрежной таверне и неспешно размышлял над своим богатым приключениями прошлым и неясным будущим. Криспин был все еще молод, но казалось, в целом мире для него не было места, а спустя девять лет пиратства он порядком устал от неприкаянности и бродяжничества. Жизнь, горько заключил капитан Барбикан, явилась для него пустым и бесполезным приобретением.
В этот момент его меланхолические размышления были прерваны вторично. Какой-то тучный, с песочными волосами человек вышел из задней комнаты, явно направляясь на улицу, но, увидев одинокую фигуру у огня, на мгновение остановился, а затем прямиком направился к очагу. Прежде чем кто-либо успел дать совет или выкрикнуть предостережение, он похлопал капитана по плечу своей огромной ручищей и радостно воскликнул:
— Провалиться мне на этом месте, если это не Криспин Барбикан! Как тебя занесло в Англию, дружище? Хочешь покутить и в Лондоне вместе со своим Гарри?
В противоположность всеобщему ожиданию, капитан вынул трубку изо рта и с улыбкой ответил:
— Нет, Том Адамс, я иду за Гарри Морганом в битву, а ко двору не гожусь. Я не льстец. Ну а ты? Я видел «Ямайскую девочку» в гавани, но мне сказали, что в Бристоле тебя нет.
— Верно, я ездил в Сомерсет. — Капитан Адамс отодвинул шляпу Криспина и присел рядом.
Другие присутствующие, поняв, что больше насилия не предвидится, потеряли интерес к происходящему и вернулись к собственным удовольствиям. Гул голосов, который было стих, уступив место обнадеживающей тишине, возобновился снова.
— В конце недели я снова уезжаю, — продолжал Адамс. — Зимней Англии с меня достаточно. Дайте-ка мне Вест-Индию, там-то человек может чувствовать себя комфортно, не промерзая при этом до мозга костей… или не задыхаясь, — прибавил он, когда только что вырвавшийся из печи клуб дыма вызвал у него приступ кашля.
— Значит, ты плывешь на запад? — поинтересовался Криспин, но Адамс покачал головой:
— Сначала на юг, надо взять груз. Потом на Ямайку.
— По-прежнему торгуешь людьми, а?
Работорговец хихикнул:
— Человеку нужно жить, Криспин, а на плантациях нужно работать. — Он проницательно взглянул на своего собеседника. — Ищешь пути попасть в Порт-Рояль?
Капитан Барбикан усмехнулся:
— Но только не через Африку, Том, и не на твоем чертовом суденышке.
— Не так уж оно и плохо, — спокойно возразил работорговец. — Бьюсь об заклад, тебе бывали знакомы и похуже, это уж точно.
— И лучше, Том, а я предпочитаю именно последние. Подожду другого корабля. Я не тороплюсь.
— Как пожелаешь. — Том пожал своими широченными плечами. — Мне-то все равно, но, если вдруг передумаешь, найдешь меня на борту. — Он поднялся и смерил Криспина взглядом. — Отплываем через шесть дней.
Криспин долго еще сидел перед огнем, размышляя над словами работорговца. Он последовал за Генри Морганом ради собственной наживы — изумруд на его правой руке был из Панамы и был лишь малой толикой его добычи, — а потому он немного поразмыслил над идеей действительно отправиться в Лондон, где Морган — сэр Генри теперь — жил жизнью придворного. Но этот импульс умер почти так же быстро, как и родился. Подобная перспектива казалась не более соблазнительной, чем любая другая.
Наконец, он встал, набросил на плечи плащ и вышел на улицу. Дождь прекратился, и луна проглядывала сквозь быстро плывущие рваные облака. Капитан Барбикан надел широкополую шляпу и быстро зашагал прочь, не подозревая, что идет навстречу своей судьбе.
Внезапно до него донесся слабый крик, наполовину заглушенный воем ветра, затем раздался снова, на этот раз громче, хотя и его вскоре заглушил очередной порыв. Пройдя дюжину шагов, Криспин очутился на углу следующей улицы и тут увидел двух мужчин, яростно нападавших на третьего. Последний, припертый к стене, защищался, как только мог. Шляпа его упала; короткие волосы в лунном свете отливали серебром.
Изящная и смертоносная рапира капитана Барбикана, которую он предпочитал привычному оружию пиратов, абордажной сабле, и во владении которой за годы долгих скитаний приобрел восхитительный навык, вылетела из ножен со зловещим скрежетом. Он ринулся на нападавших. К счастью, его противник оказался неважным фехтовальщиком и не сумел задержать Криспина дольше минуты. Но этого оказалось достаточно: второй нападавший обезоружил свою жертву, нанес ей смертельный удар и обратился в бегство.
