Тильда упрямо сжала губы. Ни за что на свете она им не подчинится! И тем более ради того, чтобы Амелия смогла заловить богатого мужа. Она останется, чтобы помочь тете, но если это всего лишь уловка, чтобы заманить ее в сети, то она завтра же уедет в Лестершир. Ну, может, не завтра, а послезавтра, чтобы лошади отдохнули.
Через пятнадцать минут принесли багаж, а следом появилась горничная Сара, которая, дождавшись, когда за лакеем закроется дверь, лукаво посмотрела на свою хозяйку и сказала:
– Я вижу, миледи, вы решили поставить всех на место.
Тильда улыбнулась.
– А почему нет? Вежливость и покорность ни к чему хорошему не приводят, поэтому…
Снова раскрылась дверь и, прижимая к себе куклу, вошла тоненькая девочка лет пяти.
– Мама, я буду спать в детской? Тетя Пембертон говорит, что я должна там быть все время и спать с кузиной Марией. – Испуганные светло-карие глаза просили о помощи.
Тильда со смехом протянула девочке руки.
– Когда я не смогу быть с тобой, то ты поиграешь с другими детьми в детской, но спать будешь здесь.
У Анти вырвался облегченный вздох. Она бегом пересекла комнату и обняла маму.
– Ой, как хорошо! А то кузина Мария захотела уложить мою куклу Сьюзен к себе в кроватку.
– А что ты на это сказала? – спросила Тильда, целуя каштановые локоны, так похожие на собственные, и бросая на Сару предостерегающий взгляд: они поговорят позже, так как Анти не стоит знать о неприязни между ней и Пембертонами.
– Я сказала, что не дам ей Сьюзен, и побежала тебя искать, – ответила Анти, крепче прижимаясь к матери.
– Умница, – сказала Тильда. – Давай распакуем и разложим вещи, и ты вернешься в детскую ужинать. А спать я уложу тебя сама.
Тильда выработала план действий еще до обеда. Все было очень просто и, что самое главное, должно привести в ярость семейство Пембертонов. Молодая женщина улыбнулась своему отражению в зеркале.
Она действительно изменилась. За исключением цвета волос, она не увидела почти ничего общего между долговязой и неловкой девушкой, какой была семь лет назад, и элегантной дамой, смотревшей на нее из зеркала. Конечно, она слишком высока, но по крайней мере больше не спотыкается при ходьбе. Вместо прилизанной прически, на которой настаивала тетка, – блестящие каштановые локоны, пышно уложенные на макушке, золотисто-карие глаза смотрят уверенно из-под изящно изогнутых бровей. Возможно, она не красавица, но вполне привлекательна. И темно-зеленое атласное платье удачно подчеркивало изгибы фигуры. Вырез платья не был слишком глубокий, но все же он явно не подходил для компаньонки юной девушки, на что леди Пембертон не преминула сразу указать Тильде, стоило той появиться в гостиной.
Одетая в вычурный наряд из терракотового атласа, она с возмущением воззрилась на изысканное платье, облегающее грациозную фигуру племянницы.
– Господи! Такие платья компаньонки не носят!
Тильда вовремя вспомнила, что теперь она леди Уинтер, и, подняв бровь, с томным выражением лица – а это уже успело сразить миссис Пенни – произнесла:
– Нет, конечно. Как удачно подмечено! Добрый вечер, мэм. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете. Дядя сказал, что вы отдыхаете, поэтому я не стала вас тревожить.
Не ответив на приветствие, леди Пембертон изрекла:
– Насколько я поняла, ты устроилась в лучших покоях. Что ж, переночевать там ты можешь, но утром вернешься в спальню кузины. Покои для гостей предназначаются гостям!
Леди Уинтер опустилась в глубокое кресло и приняла изящную позу.
– Да? Неужели вы собираетесь принимать гостей в преддверии родов, мэм? – Она бросила удивленный взгляд на сильно выпирающий живот тетки и с мягкой улыбкой добавила: – Не думаю, что Амелии понравится присутствие в ее комнате обеих кузин.
Леди Пембертон нахмурилась.
– Это что еще за глупости? Твоей дочери, Матильда, надлежит находиться в детской. Я не потерплю баловства.
В голосе леди Уинтер прозвучали едва уловимые железные нотки.
– Прошу прощения, мэм, но распорядком жизни Анти занимаюсь я, и делаю это так, как считаю должным. Разумеется, днем она будет вместе с другими детьми, но ночью она привыкла спать в комнате рядом с моей, чтобы в случае необходимости она могла меня позвать.
В этот момент вошел его светлость, и леди Пембертон мгновенно призвала его на помощь:
– Милорд! Я этого не потерплю! Ваша племянница изволит изображать из себя важную даму. Она имела наглость поселиться в лучших апартаментах для гостей!
Ее супруг смерил Тильду устрашающим взглядом и разразился оскорбительной тирадой, которая семь лет назад принудила бы мисс Матильду Арнольд расплакаться и повиноваться. Он упрекал ее в дерзости, непочтительном поведении, неблагодарности и в конце концов сказал:
– Ты закончишь так же, как твоя мать! Помяни мое слово!
Леди Уинтер откинулась на спинку кресла и слушала его с ясным взором, даже не покраснев от последней колкости.
– В таком случае, – спокойно заметила она, – я просто поражена, что вы сочли меня подходящей компаньонкой для Амелии. Может, будет лучше, если я освобожу Бротон-Плейс от своего скверного присутствия… как только лошади отдохнут. – Легкая улыбка заиграла у нее на губах. – А пока что я останусь в тех покоях, которые сейчас занимаю.
Лорд Пембертон осекся и, не веря своим ушам, уставился на нее. Дальнейший взрыв его негодования был предотвращен появлением старшей дочери Амелии и старшего сына Томаса.
Тильда повернулась к кузенам, чтобы поздороваться, и отметила, что Амелия по-прежнему красотка: темные кудри, живые голубые глаза, прелестная хрупкая фигурка. Амелия, как и мать, была миниатюрной, а Томас высок, ростом в отца.
На мгновение она снова почувствовала себя неуклюжей, нескладной девчонкой, которую без конца сравнивали с хорошенькой кузиной. Но восхищение на лице Томаса, бросившегося здороваться с ней, рассеяло все ее сомнения.
– Тильда! – Он чуть не задушил ее в объятиях. – Ни за что бы тебя не узнал! Ты потрясающе выглядишь. И зеленый цвет тебе к лицу. Лучше, если компаньонкой Милли будет кто-нибудь другой, а то его милость предпочтет тебя!
Тильда довольно засмеялась.
– О, Том! Не будь ханжой! Можно подумать, что кто-нибудь предпочтет меня Милли. – Она повернулась к Амелии и искренне сказала: – Ты чудесно выглядишь, Милли. Нет смысла спрашивать, как твои дела!
Амелия фыркнула.
– Я бы хотела, чтобы теперь, когда я выросла и выезжаю в свет, меня называли Амелией. Милли звучит по-детски.
– Да плюнь на это, Милли, – с братской прямотой посоветовал Томас. – Посмотри на Тильду – как она сияет. Она виконтесса, но не волнуется попусту из-за своего имени. – Он повернулся к кузине: – Скажи, это твои гнедые стоят на конюшне?
