— Мама, — Каталина с нежностью улыбнулась невысокой стройной женщине, облаченной в пышное атласное платье персикового цвета, оттенявшее ее смуглую, все еще красивую, гладкую кожу, — мы уже готовы. — Она поцеловала мать в щеку и отошла в сторонку, давая той возможность получше разглядеть старшую дочь.
— О, Элена, как ты прекрасна!
Вероника скрестила руки в замок, заставляя усилием воли оставаться на месте. Своими неловкими движениями она боялась помять дорогой подвенечный наряд, доставленный на прошлой неделе из Флоренции, стоивший ее мужу целого состояния, и это не говоря о празднестве, уготованном в честь молодых! Дабы произвести благоприятное впечатление на гостей и родственников своего будущего зятя, ведь их семья никак не могла ударить в грязь лицом перед знатными людьми, приехавшими из Мадрида и Кастилии, дону Педро пришлось залезть в немыслимые долги.
— Мама, только не плачь, — Каталина обняла мать и протянула ей тонкий батистовый платок, чтобы смахнуть с ресниц выступившие слезы. — Благослови, пожалуйста, Элену.
— Конечно-конечно, — миловидная женщина шмыгнула носом и ласково улыбнулась обеим дочерям. — Что это со мной? Взгрустнулось мне как будто, а меж тем внизу нас ждут именитые гости! Многие приехали на торжество с первыми лучами солнца, и среди них ваш отец, родственники и другие приглашенные.
— А Диего? — взволнованно спросила невеста.
Теплый взгляд задержался на Элене.
— А он бедный мается у дверей часовни в ожидании того счастливого мига, когда наденет на твой прелестный пальчик обручальное кольцо, — Вероника глубоко вздохнула и, подойдя ближе, поцеловала дочь в лоб, подставленный ей в смиренном почтении. — Благословляю тебя, дорогая, будь счастлива и любима! Пусть твоя семейная жизнь наполнится радостью и светом. Уважай желания и мнение своего мужа, Элена. Диего достойный человек, будь и ты ему хорошей женой.
С надлежащей почтительностью добродетельной дочери Элена поцеловала протянутые матерью четки и только после этого, распрямив плечики, гордо вскинула упрямую головку, украшенную жемчужной диадемой с изумрудами и нефритами, подарок на свадьбу жениха невесте.
— Благодарю, матушка. Отец благословил меня накануне. Теперь я готова, можно спускаться.
Направляясь к семейной часовне, построенной два века назад их благочестивыми предками, Каталина с интересом наблюдала, как слуги и арендаторы выстроились в две шеренги по бокам от дороги и радостными возгласами приветствовали молодую невесту.
— Эх, какая красавица! — неслось с одной стороны.
— Краше нашей невесты нет во всей округе! — отвечали с другой стороны.
— Да что там в округе! Во всей Андалусии нет прекрасней сеньориты Элены!
— Что есть, то есть! Это точно! — на разный манер вторили грубые крестьянские голоса.
Несмотря на своенравный и зачастую свободолюбивый характер, старшая дочь сеньора Переса славилась не столько своей знойной средиземноморской красотой, доставшейся ей по наследству от матери, коренной уроженки Каталонии, сколько живостью ума и крайней степенью справедливости в отношении обиженных жен округи. Если вдруг до нее доходили слухи, что какой-то арендатор притесняет свою жену или, что гораздо серьезнее, «ходит срывать цветочки в чужой огород», то она немедленно шла к отцу и требовала честного разбирательства по этому возмутительному делу. И по итогам оного, если предоставляемые доказательства оказывались неопровержимыми, обиженной жене в качестве возмещения обид полагались новые платья и разного рода женские безделушки, которые оплачивал сам проштрафившийся муж. Это происходило даже в том случае, если ему приходилось тратить свои последние сбережения, и, невзирая на то, что впоследствии он вынужден был голодать. Тем временем его любовница, если такова имелась, должна была в течение месяца делать всю грязную хозяйскую работу по его дому под бдительным оком обманутой жены и язвительными насмешками ее родственников и соседей. То же самое касалось замеченных в адюльтере жен арендаторов. Как правило, изменницу ждало наказание у позорного столба, после которого обманутый муж должен был сам решать, прощает он блудницу и продолжает жить с ней, как ни в чем не бывало или с позором прогоняет ее прочь. Надо отметить, что в отличие от других поместий в округе Гранады, арендаторы сеньора Переса жили большими дружными семьями, и подобные случаи встречались здесь редко.
В родном поместье Элену искренне любили, потому-то в самый счастливый для нее день она слышала от простых людей лишь добрые пожелания.
— Да хранит вас господь, сеньорита Элена!
— Будьте любимы!
— Будьте счастливы!
— Пусть ваш дом скорее наполниться детскими голосами и смехом!
С царственной осанкой и устремленным вперед взглядом, будто она находилась в окружении своих подданных, Элена Паулина Анна-Мария держалась с величавым достоинством особы королевских кровей. Она неспешно ступала по покрывалу из свежих благоуханных лепестков под руку с гордым, довольно улыбающимся отцом, дабы каждый из присутствующих мог оценить великолепие ее подвенечного наряда и плавные скользящие движения, над которыми она упорно трудилась несколько последних недель. Она любила быть в центре внимания и ей льстили восхищенные взгляды, обращенные вслед, поэтому она чувствовала себя в этот момент как птица, свободно парящая в поднебесье. Гости же, в том числе и те, кто приехал из Кастилии и Мадрида, родственники графа и другие приглашенные, неотрывно следовали за невестой и ее отцом, оживленно перешептываясь и единодушно кивая друг другу головой в знак одобрения.
Солнце сияющим диском все выше поднималось над пустынным горизонтом, редкие облака лениво проплывали в лазурном небе, напоминая одиноких путешественников. Каталина всей грудью вдыхала свежий утренний воздух, наполненный сладкими ароматами цветов в сочетании с сочными пряными травами. Слабый ветерок колыхал кроны пышных многовековых деревьев, меж которых вольготно устроились птицы, привычно выводя нежные трели, разноцветные бабочки порхали, грациозно исполняя сложные менуэты, а пчелы, непрерывно трудясь, перелетали с цветка на цветок, собирая живительный нектар для своих ульев. Уже скоро наступит нестерпимая жара, и вокруг все снова станет безжизненным и каким-то пустынным, пока же было еще достаточно свежо. От южного раскаленного зноя их спасал легкий морской бриз, приносимый с побережья, да голубые кипарисы, отбрасывающие длинные тени на большой просторный дом, перестроенный когда-то из средневековой крепости, и где можно было укрыться от палящих лучей полуденного солнца.
— Почему ты грустишь?
Каталина разом встрепенулась, отсеивая от себя унылые мысли, так некстати посетившие ее, и приветливо улыбнулась поравнявшемуся с ней молодому человеку. На его загорелом лице сияла белозубая улыбка:
— Я пришел по приглашению дона Педро. Отец болен, поэтому и остался дома.
Каталина с сочувствием кивнула Марсело, своему старинному другу детства, с которым раньше проводила много времени. Она посмотрела на него и ей вдруг вспомнились их детские забавы и шалости. Как они карабкались по могучим раскидистым дубам в поместье Перес, вместе получали многочисленные синяки и ссадины, что-то искали на пыльном чердаке заброшенного деревенского дома, как гуляли под проливным дождем и играли со смешными щеночками во дворе у дона Фелипе де Вилья. А в нестерпимо удушливые дни вместе с другими деревенскими мальчишками и девчонками беззаботно резвились в близлежащей речке, считая себя в тот момент самым счастливыми детьми на свете. Она вздохнула, вспоминая былые времена.
