— К женщинам он подобных требований не предъявляет. Однако незамужних доктор Валлас берет редко. Настаивая на том, чтобы мужчины были женаты, он обычно впридачу получает помощь их жен.
Молодой человек отвернулся, и на несколько мгновений в маленькой компании Джейн воцарилось унылое молчание.
— Если бы только Паулина могла поехать с нами, мы решили бы эту проблему, — наконец сказал Гай. Остальные вопросительно посмотрели на него.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Паулина.
— Джейн и я могли бы изобразить семейную пару, и вы со Стюартом тоже. С фамилиями проблем нет. Девушки просто стали бы «миссис» и, конечно, надели обручальные кольца.
Последовало глубокое молчание. Изумленные взгляды были направлены на Гая. Его лицо слегка покраснело.
— Ты что, с ума сошел? — выдохнула Джейн.
— Он никогда не узнал бы.
— Я думала не о нем… — Она остановилась, заметив, что молодой человек, сидящий перед ними, прислушивается. — Меня беспокоит наше размещение, — продолжила девушка уже тише. — Ты ведь понимаешь, что нам дадут маленькую палатку, в которой мы должны будем спать вдвоем?
— Вы с Паулиной могли бы жить в одной палатке, а Стюарт и я — в другой.
— Да, — вступила в разговор Паулина, качая головой, — ты в самом деле все продумал, Гай, но я никак не могу на год бросить работу.
— Из-за денег? — последовал короткий вопрос.
— Не совсем, ведь у меня есть тетушкино наследство. Дело в моем боссе. Он не управится без меня.
— Он что, не может нанять другую секретаршу на год? — Его глаза расширились. — Доктор Валлас будет писать книгу об этих раскопках, и, уверен, ты будешь ему очень полезна…
— Этот разговор не имеет смысла, — спокойно произнес Стюарт. — Паулина ведь сказала, что у нее нет возможности бросить работу на целый год.
— Тише, — прервала его сестра. — Он пришел.
Когда доктор Валлас прошел в аудиторию, все взгляды обратились на него. Бесшумно, широкими шагами он преодолел расстояние от двери до кафедры. У него была характерная для грека внешность: довольно смуглая кожа, высокие скулы, тонкие губы и жесткий рот, красивая линия бровей и зачесанные назад густые черные как смоль вьющиеся волосы. Мускулистый и пластичный, без грамма лишнего жира на теле, он казался олицетворением силы и энергии.
Поднявшись на кафедру, Николас Валлас повернулся к своим слушателям.
— Так же, наверное, он смотрит и на червей, — прошептала Паулина, но в ее глазах, прикованных к греку, читалось нескрываемое восхищение.
— Или на потенциальную добычу, — согласился Стюарт, прикрывая рот рукой.
— Позвольте представить, доктор Николас Валлас…
Доктор Колсон продолжал говорить, но Джейн едва его слышала. Девушке казалось, что она находится под воздействием сильнодействующего наркотика, который заставляет ее трепетать. Джейн вся словно оказалась во власти мужчины, который стоял рядом с их профессором. Ее пульс участился, и она никак не могла сосредоточиться на том, что говорили. Девушка чувствовала силу этого человека, созерцая его на редкость привлекательную внешность, черные сверкающие глаза и рот, который, несомненно, говорил о жестоком высокомерии, присущем его предкам-язычникам.
— Вас когда-нибудь рассматривали так бесцеремонно? — прошептал Стюарт. — Кем он себя вообразил?
— Надменным, талантливым и очень высоко себя ценящим, — заявила Паулина, — но в то же время благородным. — Последние слова слетели с ее языка как нежная ласка. — Да, он определенно благороден.
— Тише, — предупредил Гай. — Он смотрит прямо на нас.
После того как доктор Колсон закончил свою речь, Николас Валлас несколько мгновений стоял молча, затем он начал говорить низким звучным голосом, которому легкий акцент придавал чрезвычайную привлекательность. Он рассказал о работе, которой был сейчас занят.
— Вы все знаете, — начал он в качестве вступления, — что Греция — колыбель западной цивилизации. Вы также знаете, что продуктом этой древней культуры являются произведения искусства, зачастую погребенные вместе с умершими или украшавшие святилища богов, сейчас же находящиеся во многих музеях мира.
— Это удар в спину! — вспыхнула Джейн. — Мраморы Элгина[1] и все, связанное с ними.
Доктор Валлас услышал, что она говорит, и девушка неожиданно поняла, что немногое может укрыться от этих проницательных глаз. Они были прикованы к ней, так что Джейн опустила голову. Румянец разливался по ее щекам.
— Я уверена, он не имел в виду ничего конкретного, — прошептала Паулина в защиту гостя. — Не понимаю, почему ты решила, что он намекал на украденное англичанами из его страны.
Николас Валлас продолжил лекцию, описывая новые толосные гробницы, захоронения, которые были найдены в нескольких милях от Микен, города, раскопанного знаменитым Генрихом Шлиманом. Углубившись в шахтовые погребения, тот обнаружил, что город Агамемнона, как говорил Гомер — «златообильные Микены», действительно полон золота.
— Эти гробницы, конечно, новее, чем шахтовые, — рассказывал доктор Валлас спокойным притягательным голосом, — и находки богаче. Они включают в себя изысканные золотые украшения, в основном женские, а также кинжалы с инкрустацией и другое мелкое оружие. Было найдено большое количество дорогой фурнитуры и, разумеется, золотые маски, о которых много говорилось недавно в газетах. Однако мы еще не открыли четвертую усыпальницу, и, хотя существует множество доказательств того, что она была разграблена в античные времена, мы, тем не менее, надеемся на интересные находки. Они — и это, по-моему, очень важно — дополнят наши знания о жизни и обычаях жителей Микен.
— Он пишет книгу о микенянах, — обернувшись, шепотом сообщил молодой человек, сидевший впереди, — поэтому и находит эти гробницы такими интересными. Похоже, книга станет лучшей из всего, что было написано о Микенах.
Паулина посмотрела на него, и глаза ее приняли задумчивое выражение. Вскоре, однако, внимание девушки вновь оказалось прикованным к лектору…
Доктор Валлас рассказывал об участке, расположенном на Аргосской равнине в Пелопоннесе. Он говорил о живописности ландшафта, напоминая студентам, что изменения в природе достаточно продолжительны, и поэтому, если кому-нибудь из них доведется побывать там, они смогут любоваться тем же самым ландшафтом, который открывался Агамемнону три тысячи лет назад.
Николас Валлас продолжал, переходя порой на протяжное, подчеркнуто медлительное произношение, и чувствовалось, что возбуждение среди слушателей нарастает. Все были увлечены, и когда в конце концов лекция завершилась, за наступившей тишиной последовал взрыв аплодисментов. Однако доктор Валлас почти сразу остановил их, подняв руку, и спросил, есть ли у кого-нибудь вопросы. Их задавали медленно и робко, и доктор Кол-сон не удержался от улыбки. После его лекций подобной благоговейной нерешительности не бывало никогда!
