Чарли непонимающе уставился на друга.
— Что почему?
— Я просто хочу уточнить, чем тебе не подходит вариант с женитьбой?
— Ты смеешься! Да помимо сотни различных причин, которые подсказывает здравый смысл, это выглядит полностью...
— ...Необходимым, — закончил фразу Квентин, — если я хочу, чтобы дело так и не дошло до суда. А я сделаю все, что в моих силах, лишь бы уберечь Андреа от хищников, от правосудия и журналистской братии.
Глядя в голубые неумолимые глаза друга, Чарльз понял, что эта тема больше не подлежит обсуждению. В мире, где люди часто произносят ничего не значащие речи просто так, чтобы произвести впечатление, Квентин Клафф был тем единственным человеком, который не бросал слов на ветер.
— Элдриджи могут настаивать на том, что ты специально увез Андреа из Канады, чтобы они не могли встречаться с девочкой, — нарушил последовавшее молчание адвокат.
Квентин провел рукой по гладко выбритому подбородку.
— Так и есть.
— Если ты и впредь будешь запрещать им видеться с Андреа вне своего присутствия, — Осмонд пожал плечами, — страшно даже представить все последствия таких действий! Стефани Элдридж люто ненавидит тебя, Квин. А Андреа как никак ее внучка...
— И моя дочь! — прорычал Клафф, и его глаза загорелись недобрым огнем.
— Эй, не набрасывайся на несущего весть, дружище! — Чарльз вытянул руки в усмиряющем жесте.
Квентин крепко сжал зубы, и на его скулах заходили желваки. Он громко выдохнул, пытаясь восстановить спокойствие.
— Я рассказывал тебе, как случайно услышал, какие гадости говорила эта старая мегера моей дочери?
— Нет.
— Ее якобы любящая бабуля открыто сокрушалась, что Андреа не так красива и талантлива, как ее мать, что своей невзрачностью она позорит род Элдриджей и, самое ужасное, что если бы не она, Гленда была бы жива. - Квентин прикрыл глаза. - Чарли, что бы ты сделал на моем месте?
В шоке от таких откровений, Осмонд лишь покачал головой.
— Кто знает, сколько еще яда она вылила в детские уши. Я никому не позволю так обращаться с моей дочерью. Истории об отце, которому безразличен собственный ребенок, не про меня, — добавил Клафф. — Для Стефани внучка — лишь орудие, чтобы наказать меня.
Он снова поднялся на ноги. Непоколебимая решимость угадывалась в каждом жесте этого высокого энергичного мужчины.
— Все эти годы я мирился с ее презрением и сарказмом, но на этот раз она перешла все границы.
- Элдриджи скорее всего будут настаивать на том, что они защищают интересы девочки, — мягко предположил адвокат. — Что Андреа должна расти в окружении полноценной любящей семьи, что ей необходимы оба родителя, а не... неразборчивый в связях Казанова в качестве отца.
Клафф состроил гримасу. Осмонд неуютно поерзал в своем кресле.
— В общем, вероятно, они попытаются сделать акцент на отсутствие женского вклада в воспитании Андреа. Что среди твоих... — он замялся, — ммм... пассий нет достойного образца для подражания.
— Моих пассий? — Бровь Клаффа поползла вверх.
Чарльз вздохнул.
— Я хочу сказать, что во время исполнения профессиональных обязанностей судьи производят впечатление не самых тактичных людей на свете, для них не существует понятия о невмешательстве в личную жизнь, Квин. Приготовься к тому, что на свет божий вытащат все твое грязное белье.
— Чарли, я не монах, — спокойно отозвался собеседник. — И все же, поверь, моя личная жизнь не настолько занимательна, чтобы пресса могла посмаковать с удовольствием каждую ее деталь.
— Я-то тебе верю, Квин, но поверят ли присяжные? Прозвище Канадский Казанова, придуманное журналистами, вряд ли сослужит тебе добрую службу. А Эллиотта в суде ты представляешь? Пойми меня правильно, я ничего не имею против него, он прекрасный человек, только, боюсь, далеко не каждый увидит в нем образцовую няню.
- Никакой суд не заставит меня уволить Эллиотта, - отрезал Квентин, и Чарльз, знавший по собственному опыту, насколько непоколебима преданность Клаффа своим друзьям, не стал спорить по этому поводу.
— Но я могу...
В ту же секунду раздался телефонный звонок. Нахмурясь, Квентин, снял трубку и пробурчал недовольным тоном:
- Кажется, я попросил, чтобы меня не бес-пок... — Внезапно он умолк и выслушал звонившего. — Хорошо, передайте, я перезвоню ему через пять минут.
Клафф повернулся к адвокату.
— Извини, Чарли. Это Джастин. Опять влип в передрягу.
А когда старина Джастин впутывается в какую-нибудь историю, то всегда бежит за помощью к сводному брату. Осмонд не смог удержаться и неодобрительно покачал головой. Абсолютно необъяснимо, почему Квентин, обычно такой нетерпимый к человеческой глупости, всегда готов по первому же зову броситься на помощь непутевому, безответственному братику?
Клафф заметил неблагосклонное выражение на лице друга.
- Недолюбливаешь Джастина, да?
— Любой на твоем месте презирал бы бесшабашного малого, которого к тому же еще и незаслуженно боготворят родители.
Суровые морщинки на лбу Клаффа разгладились, он задумался.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что быть любимчиком родителей — не самая завидная роль? Нужно постоянно оправдывать репутацию безупречного сына. А ведь у нас у всех свои слабости и недостатки.
— Да уж, у Джастина их предостаточно, - сухо усмехнулся Чарльз. - И все же, признайся, Квин, гораздо труднее при всех твоих заслугах не только не быть в почете у своей семьи, а еще и постоянно выслушивать их «фи».
— Я не жду ничьей похвалы, - заявил Клафф с холодной надменностью, которая заставила бы девятерых из десяти прикусить язык.
Осмонд же оказался тем самым десятым.
— Ох уж эта твоя гордыня!
Неожиданная очаровательная улыбка осветила суровые черты знаменитого дизайнера.
— В ней-то и кроется секрет моего успеха! — согласился он. — Я позвоню тебе позже, — добавил Квентин, провожая друга до двери.
— Когда собираешься въезжать в новый дом? Ремонт уже закончили?
— Закончили, только мы еще пару деньков поживем у Джастина. Да, и спасибо тебе, Чарли, за все!
— Не за что. Ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня, — улыбнулся тот.
— Отлично. Тогда можно прямо сейчас попросить еще об одной небольшой услуге?
— Валяй.
— Посоветуй, где мне искать подходящую невесту?
Чарльз, уже было взявшийся за ручку двери, остановился.
— Я знаю тебя уже десять лет, Квин, но до сих пор не привык к твоим шуткам.
— Никогда в жизни я еще не говорил более серьезно, Чарли.
