Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Вот тетя Зина и потащила меня в Тишинск!
– ...да, вам я боюсь советовать что-нибудь экстремальное, уж слишком вы нежны. Вы, милочка, как мимоза... Ну что вы краснеете, ей-богу – правда! Прошлой осенью я рекомендовал Симакову, моему давнишнему пациенту с манией преследования, экстремальные виды спорта – после того как он пятнадцать раз прыгнул с парашютом, все его фобии исчезли будто по мановению волшебной палочки, даже более того – он решил жениться!
– Слава богу! – воскликнула я тогда, всей душой радуясь за выздоровевшего Симакова. – Доктор... а я? Я смогу когда-нибудь вылечиться?
– Вы, по сути, и не больны... У вас, моя сладкая булочка, лишь затянувшаяся депрессия, скоро все пройдет, непременно пройдет!
Я вздрогнула.
– Да, кстати, не печальтесь по поводу лишнего веса, я вам как мужчина говорю, что ничего лишнего в вас нет...
Не знаю, стоит ли верить прогнозам Ян Яныча и его мужским заверениям, но специалистом он считался хорошим, некоторые пациентки буквально молились на него. Я поступила в клинику неврозов в середине зимы, окончательно измучив тетку и последних оставшихся у меня друзей. Почти все время я плакала и лежала на диване, свернувшись калачиком. До настоящей психиатрической лечебницы мне было далеко, но и пускать дело на самотек тоже было нельзя, и тетка, проведшая со мной последние полгода, решила вплотную заняться моим здоровьем.
...Попасть в эту клинику было непросто, но, видимо, положение мое было настолько неоднозначным, что Ян Яныч принял меня без разговоров. Там было много нервных женщин (и мужчин, но их почему-то меньше), которые приходили в себя после разных жизненных передряг, имелось даже VIP-отделение для «новых русских», которые чрезмерно перетрудились на ниве бизнеса. Смысл лечения, который проповедовал Ян Яныч, был чрезвычайно прост – полностью отгородиться от внешнего мира, оставив за воротами все накопившиеся проблемы.
Да, ворота и стены в клинике в самом деле оказались основательными – высокими и толстыми, за ними не разглядеть картин окружающего мира, даже гудки машин доносились словно издалека. Ни газет, ни телевизора, мобильные телефоны и прочие средства связи отбирались еще на проходной, все говорили шепотом и только на особые, умиротворяющие темы – ни политики тебе, ни экономических кризисов, ни страстных споров по поводу того, какие бабы дуры, а мужики сволочи. Все личные проблемы разбирались с доктором, который был весьма искушенным психотерапевтом и всегда умел подвести измученного и несчастного пациента к тому, что выход есть, непременно есть... даже если его и нет, то все равно ничего страшного... Присовокупите к этому душ Шарко, жемчужные ванны, общие сеансы релаксации... При выписке же доктор, наоборот, рекомендовал какую-нибудь радикальную встряску, но я, как видно, была особым случаем – покой и только покой. А Нинель Соломоновне, например, он посоветовал обзавестись собакой, и последние дня два Нинель допекала меня тем, на какой породе ей остановиться, но потом, к счастью, воспылала любовью к французским бульдогам – с подачи Ян Яныча...
Я выходила из клиники совершенно успокоенная, но успокоенная только внешне – в глубине души я чувствовала, что боль еще живет во мне и нужен только повод, чтобы джинн вырвался наружу. То, что произошло с мамой, со мной, было ужасно, несправедливо, она не имела права умирать так рано и так долго, безнадежно мучиться перед смертью...
– С тобой все в порядке? – спросила тетя Зина – она сидела на нижней полке и штудировала какое-то методическое пособие для учителей.
– Да, – смиренно сказала я. – Немного непривычно как-то... Ведь столько времени я там провела!
– А перекусить?
– Нет, что-то не хочется...
Я совершенно не хотела пугать милую тетушку, вываливая на нее свою тоску и меланхолию, она сама, мне кажется, иногда нуждалась в опеке.
– Пойду подышу немного в тамбуре. – Я довольно неуклюже спрыгнула с верхней полки и вышла в коридор. Есть мне хотелось, но напротив, на разных полках, покачивались супруги в тренировочных костюмах, которые, в отличие от нас, ехали куда-то далеко, за Урал, – муж храпел, а у жены была такая неприятная родинка на щеке... словом, при них мне кусок в горло не полез бы.
Я встала у распахнутого окна и принялась прилежно любоваться проносящимся мимо пейзажем. Москва уже кончилась, и пестрой деревенской полосой тянулась Московская область, некоторые особо ретивые дачники уже копались на огородах... в общем, смотреть было не на что, но прохладный ветер так приятно дул в лицо, что уходить обратно в купе не хотелось.
– Который час? – спросил меня кто-то.
Я словно проснулась.
– Что? Не знаю... – Но часы были у меня на руке. – Погодите – сейчас половина третьего.
Этот «кто-то», приятный мужчина лет тридцати, продолжал смотреть на меня, улыбаясь. Тут-то я и догадалась, что вопрос о времени был только поводом. К сожалению, я не очень умею вести себя с мужчинами, не умею кокетничать и точно знаю про себя, что могу поверить любой чепухе, и оттого стараюсь не верить ничему. Все мои лав стори были исключительно неудачными, может быть, еще и потому, что я никогда и никого не любила. Впрочем, вру – мне было лет четырнадцать или пятнадцать, когда один мальчик, кстати, мой одноклассник...
– Вы далеко едете? – прервав нить моих размышлений и все так же улыбаясь, спросил мужчина. – Я бы хотел оказаться вашим попутчиком!
– Не очень, в Тишинск, – нерешительно сказала я, не зная, правильно ли поступаю, говоря ему это.
– Разрешите представиться – Игорь Евгеньевич... Ах, какая жалость – мне дальше, но мы могли бы обменяться адресами...
Он так расшаркивался, что у меня вдруг промелькнула позорная мысль, что он, возможно, улыбается не из одной только любезности, что я, наверное, ужасно выгляжу – только что из больницы, после пробежки в цигейковом тулупе – мы опаздывали на поезд... Ну да, этот человек просто хочет посмеяться надо мной! Хотя, по здравом размышлении, я чересчур склонна преувеличивать свое безобразие, недаром Ян Яныч... Головная боль надавила на затылок. Кажется, я слишком долго простояла на сквозняке.
– Так что же вы! – улыбнулся Игорь Евгеньевич. – Я бы хотел знать ваше имя! Конечно, роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, но я бы хотел знать имя той...
– Что за глупости! – быстро перебила его я. – Знакомиться в поезде... Нет, не хочу, не скажу...
Мне стало совсем не по себе, и я рванула дверь своего купе, заметив мельком, как Игорь Евгеньевич удивленно пожимает плечами. «Веду себя как дура! – подумала я. – А впрочем, чего вы хотите от сумасшедшей?»
– Перекусим? – опять накинулась на меня тетя Зина. Мужчина на верхней полке проснулся и теперь тупо смотрел в окно. – И где ты была так долго, я уже собиралась тебя искать...
– Ах, нет, уже скоро приедем, я не хочу!..
Головная боль напомнила мне о том, что с моей стороны было довольно безрассудно отправляться в Тишинск вот так, по одному легкомысленному желанию тети Зины. Моя аптечка находилась постоянно со мной, и хотя Ян Яныч, однажды проинспектировав ее, нашел, что половина находящихся в ней лекарств являются лишними, я совершенно не представляла без них своей жизни. Но многие лекарства заканчивались, а я так и не успела пополнить их запасы. Кто знает, может быть, в Тишинске ничего этого не будет. Приступы внезапной мигрени, удушья, невралгической боли, судорог и внезапного и полного упадка сил – поистине жизнь моя на этом свете являлась подвигом...
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
