— Ох, рано встает охрана, — в своей всегдашней дурашливой манере пропел Багор. — Ты вот чего, Михеич... У тебя там как — порядок?
— Как всегда, — сказал Михеич, вставляя недокуренную папиросу в угол рта и неловко прикуривая одной рукой. — А что, хозяин решил наведаться?
— С гостями, — уточнил Багор. — Так что кончай там благодатью любоваться. Хозяин велел, чтобы к его приезду баня была готова.
— Дело нехитрое, — сказал Михеич. — Когда ждать-то?
— Да сразу после обеда, — ответил Багор. — Часикам этак к трем.., ну, может, к четырем. Людей тебе прислать?
— Да на кой ляд они мне здесь, твои люди, — проворчал Михеич. — Вот разве что водки пускай привезут, маловато после прошлого раза осталось. Ну и зелени опять же: огурчики там, помидорчики, укроп разный...
— Заметано, — бодро сказал Багор. — Прямо сейчас и отправлю.
— Можешь не торопиться, — недовольно пробурчал Михеич. — Не люблю я, когда твои амбалы день-деньской под ногами шастают...
— Сочувствую, — сказал Багор. — Я вот, к примеру, не люблю, когда дождик идет.., зиму не люблю, потому что холодно и за отопление платить надо. А люблю я, Михеич, лето, и чтобы баб побольше... Идея понятна?
— Да уж куда понятнее, — вздохнул Михеич. — Служба — она служба и есть...
— ..пропади она пропадом, — закончил за него Багор и хохотнул в трубку. Разговаривая по телефону — да и при личных контактах тоже, — он легко мог произвести впечатление рубахи-парня, добродушного и простоватого, как щенок сенбернара, но глаза у него всегда оставались холодными и цепкими, как два рыболовных крючка, и потому Михеич не стал пререкаться дальше — испытывать терпение Багра ему не хотелось по многим причинам.
— Гостей много? — спросил он.
— Мало, — ответил Багор. — Двое всего, но принять их надо как следует.
— Ага, — сказал Михеич. — Ясно.
— Ну раз ясно, приступай, — дружелюбно отозвался начальник охраны.
Закончив разговор, Михеич сунул трубку в карман и посмотрел на старенькие «командирские» часы, которые носил на правом запястье — он был левшой. Времени в запасе оставалось навалом, но очарование сентябрьского утра уже потускнело: впереди ждала целая вереница скучных, утомительных дел, начиная с протапливания бани и кончая растаскиванием бесчувственных тел по гостевым комнатам поздно вечером.
Впрочем, до последнего нужно было еще дожить.
Досадливо морщась, Михеич выбросил окурок и сразу же закурил новую папиросу. Посланные Багром люди вряд ли доберутся сюда раньше чем через час, да и то лишь в том случае, если всю дорогу будут гнать как на пожар. Так что можно было позволить себе не торопясь выкурить папироску, раз уж удовольствие от предыдущей испорчено. Михеич, вся жизнь которого прошла по гарнизонам и военным городкам, очень ценил такие вот спокойные минуты, когда можно было просто сидеть и, ни о чем особенном не думая, наслаждаться тишиной. Между делом он решил, что не зря поленился сегодня рыбачить: пришлось бы прервать процесс на самом интересном месте и срочно грести к берегу.
Докурив, он вернулся в дом и некоторое время возился в подвале, инспектируя запасы и совершая еще кое-какие действия, узнав о которых Багор был бы очень удивлен. Да что там Багор! Хозяин не поверил бы своим ушам, расскажи ему кто-нибудь, чем занимается смотритель его загородного дома, готовясь к приему высоких гостей. Подумав о хозяине, Михеич кривовато усмехнулся: какая разница, поверил бы или нет? Ему хватило бы намека, невзначай оброненного слова, смутной тени подозрения... Места здесь заповедные, родных и близких у бывшего прапорщика Уварова нет, так что...
Додумывать эту мысль до конца не хотелось, да и надобности в том не было никакой: все передумано уже не раз и не два, и ничего с тех пор не изменилось.
Что толку сетовать на судьбу? Конечно, куда проще было бы жить спокойно: топить баньку, ловить рыбку, водить гостей на охоту и вообще заниматься своими прямыми и вовсе не обременительными обязанностями, тем более что платили за это хорошо и никаких поводов для недовольства у Михеича не было. Так бы оно и было, если бы не одно «но»: имелась в биографии прапорщика Уварова парочка моментов, о которых он предпочел бы не помнить.., да он и забыл о них благополучнейшим образом, пока однажды не появился тот хмырь в кожаном плаще и не напомнил о них. От сумы да от тюрьмы не зарекайся... Оказаться на старости лет за проволокой Михеичу совсем не улыбалось, и он сразу понял, что деваться некуда — надо соглашаться...
К тому времени, как на бетонной подъездной дорожке затормозил знакомый джип, набитый спиртным, продуктами и вооруженными людьми, Михеич уже закончил свои секретные дела и даже успел на скорую руку позавтракать. Он помог разгрузить машину, поставил водку на лед, затопил баню и принялся за приготовление простой, но обильной закуски: хозяин, как человек истинно русский (в его понимании), не признавал кулинарных тонкостей и любил, чтобы мясо было навалено горой, а хлеб — ясное дело, ржаной — был накромсан ломтями толщиной в ладонь.
Охранники тоже не теряли времени понапрасну.
Один из них сразу же выкатил из гаража велосипед и, забросив за спину автомат, отправился на пост у ворот в обозначенном колючей проволокой периметре, который охватывал два гектара заповедного леса. Михеичу почудилось, что сумка, которую этот воин приторочил к багажнику велосипеда, подозрительно позвякивает, но это не его дело — пусть Багор разбирается со своими подчиненными сам.
Остальные трое разбрелись по дому и надворным постройкам, добросовестно производя то, что Багор на американский лад именовал «чек-ап». Операция проверки была рутинной и завершилась, как всегда, довольно быстро. Михеич, который в это время резал на кухне мясо, волновался недолго: охранник по кличке Сапог провел в бане не больше двух минут и вышел оттуда, широко зевая и попутно ковыряя в носу согнутым мизинцем.
Михеич с осуждением покачал головой и отвернулся от окна. И это охрана, подумал он. Дармоеды.
Потом охранники вынесли из дома стол со стульями и установили прямо на берегу, на специально выровненной и утрамбованной площадке, над которой легонько хлопал от поднявшегося ветерка парусиновый тент. Михеич несколько раз забегал в баню, чтобы подбросить в печку дров, проверить температуру воды и вообще посмотреть, что там и как. Все было в полном порядке, и постепенно Михеич окончательно успокоился: в конце концов, такие дела ему было проворачивать не впервой, и до сих пор все проходило гладко. Иногда он даже удивлялся: все оставалось по-прежнему, словно типа в кожаном плаще и вовсе не было на свете. Хозяин по-прежнему приезжал в загородный дом — то один, то с гостями — и был, судя по всему, на пике своей карьеры, о которой бывший прапорщик Уваров ничего не знал и, честно говоря, знать не хотел. Впрочем, такое положение вещей Михеича вполне устраивало, и он молил Бога лишь о том, чтобы козел в кожаной хламиде свернул шею и больше никогда не появлялся — не потому, что прапорщик Уваров был таким уж верноподданным, а просто потому, что так было бы гораздо спокойнее.
