Квинипилис и Фенналис на это ничуть не оскорбились, поскольку давно миновали детородный возраст. Вдобавок, сложись все иначе, Грациллоний погиб бы — или вынужден был бы совершить святотатство: ведь, будучи митраистом, он никак не мог сойтись с Фенналис, поскольку другая из его девяти жен, Ланарвилис, была дочерью последней.
Грациллоний узнал кое-что об истории Иса. Основанный карфагенянами, город со временем вобрал в себя элементы вавилонской и египетской культур. Но гораздо более важное влияние на Ис оказали кельты, заселявшие полуостров. С ближайшими соседями-галлами, племенем озисмиев, исанцы поддерживали дружбу, а с остальными частенько сражались. В старину они помогли Юлию Цезарю победить венетов, после чего Цезарь прибыл в Ис и от имени Рима заключил с исанцами союзный договор.
В своих «Записках», правда, Цезарь об этом ни словом не обмолвился — вероятно, потому, что договор с Исом был лишь частью тайного соглашения с галлами, о котором предпочитали не вспоминать. А иссанские летописи издавна отличались скудостью и имели обыкновение теряться с течением лет. Сами исанцы приписывали это обстоятельство магии — точнее, так называемой Завесе Бреннилис, первой среди королев Иса в дни Цезаря. Позднее она же убедила Августа прислать в Ис строителей, которые возвели крепостную стену вокруг города — иначе море, подступавшее медленно, но неуклонно, наверняка затопило бы Ис. По утверждению Бреннилис, стену надлежало возвести на сухой кладке, чтобы город навечно оставался заложником богов. Римские строители поначалу применили собственные методы, но, после того как несколько попыток завершились неудачей, послушались Бреннилис.
Со стороны моря стену замыкали громадные ворота, которые открывались и закрывались силой воды. В прилив они открывались, пропуская в городскую акваторию корабли, а с отливом запахивались, отрезая город от моря. Надежность воротам обеспечивал огромный засов с замком, один ключ от которого галликены скрывали в тайном месте, а другой служил эмблемой королевской власти: король надевал его на шею всякий раз, когда покидал Ис. Когда же король находился в городе, он каждое утро и вечер совершал церемониальное открытие и запирание ворот.
Кроме того, в обязанности короля входило предстоять на Совете суффетов и на различных обрядах и праздниках, а в случае войны он должен был возглавить городское ополчение. Совет собирался в определенные дни месяца (а также — когда его созывал король) и принимал политические решения. В него входили представители тринадцати аристократических кланов, или суффетов, а также представители ремесленников, жрецы храмов Тараниса и Лера и галликены. Король считался земным воплощением Тараниса и потому признавался его верховным жрецом, но дела храма вел не он, а человек, которого называли Оратором Тараниса. Культ морского бога Лера возглавлял другой жрец, а Белисаме служили девять королев.
Многие предшественники Грациллония почти не оставили следа в истории: о них и вспомнить было нечего, за исключением того, что они жили в свое удовольствие, пока не погибали на поединке в Священном лесу (или каким-либо иным способом). В последнем случае совершался особый ритуал обретения нового короля. Другие правители прославили свои имена добрыми делами или злодеяниями. В общем же и целом Ис процветал благодаря морю, своим искусным ремесленникам и не менее искусным торговцам. Тем не менее закат Рима не мог не сказаться на благоденствии города, и с каждым годом Ис все больше отдалялся от империи, как бы отгораживаясь от нее невидимой стеной. Грациллоний твердо вознамерился исправить существующее положение дел.
Предложенные им меры встретили серьезное сопротивление. Оппозицию возглавляли Ханнон Балтизи, Капитан Лера, и, в меньшей степени, Сорен Картаги, Оратор Тараниса. В молодости Сорен собирался жениться на Ланарвилис, которая отвечала ему взаимностью, однако, прежде чем закончилось ее девичество, она оказалась Избранной. Однако они по-прежнему продолжали любить друг друга.
По настоянию Дахилис, которая ничуть не ревновала к сестрам, Грациллоний наконец стал познавать и остальных королев, исключая Квинипилис и Фенналис. Со своими королевами правитель Иса всегда обладал мужской силой, но никакая другая женщина не могла получить от него удовлетворения, — такова была воля Белисамы. Виндилис, впрочем, явственно избегала его объятий, а он, разумеется, и не настаивал, что не помешало их дружбе.
Тем временем легионеры Грациллония также обживались в Исе. Юный Будик, ревностный христианин, навестил священника Эвкерия и застал того за беседой с ученой язычницей Бодилис. Кинан и Админий выбрались из города на побережье и встретили рыбака Маэлоха, который жил в рыбацкой деревне Причал Скоттов, у самого моря. Эти рыбаки по давней традиции были Перевозчиками Мертвых, а в остальном ничем не отличались от буйной рыбацкой братии других мест.
Между тем Ниалл Мак-Эохайд в своей Ибернии замыслил морской набег. Он намеревался выйти в море, обойти стороной Ис, королевы которого, по слухам, управляли водами и ветрами, и напасть на южную Галлию. Ниалл знал, что Максим вторгся в континентальные пределы империи и наступает на Рим, а потому рассчитывал, что ослабленная гражданской войной Галлия не окажет ему противодействия. Старший сын Ниалла Бреккан, самый любимый из сыновей, убедил отца взять его с собой.
Грациллоний догадывался о возможности такого набега и изрядно ее опасался. Форсквилис в обличье совы пролетела над окрестными землями и так узнала о замыслах Ниалла. Грациллоний не мог решить, верить магии или нет, но на всякий случай предпринял необходимые приготовления. Он знал, что набег варваров нанесет Риму смертельную рану.
Когда ибернийский флот вышел в море, девять королев вызвали бурю. Увлекаемые к востоку, большинство скоттов нашли свою смерть на скалах близ Иса; некоторые сумели достичь суши, но были убиты рыбаками. Ниалл оказался среди уцелевших, но, когда он на своем челне проходил мимо Иса, пущенная с городской стены стрела поразила Бреккана. Потрясенный смертью сына, разъяренный вероломством города, против которого он не замышлял ничего дурного, Ниалл поклялся отомстить — и увел немногих оставшихся в живых скоттов назад в Эриу.
Исанцы и римляне также понесли потери. Среди погибших был заместитель Грациллония, его собрат по вере Эпилл. Колдовская картина битвы внушила благоговение всем, кто присутствовал при этом событии, что бы они ни говорили потом. Грациллоний решил похоронить Эпилла на том самом утесе, который последний оборонял. Однако в Исе хоронить кого-либо на скалах над морем считалось оскорблением Лера, старинное кладбище у маяка было давным-давно заброшено. Несмотря на возражения Совета, Грациллоний добился своего и устроил Эпиллу похороны по митраистскому обряду.
Кинан примкнул к культу Митры, и Грациллоний провел его инициацию. Он был счастлив, и не только потому, что одержал победу над врагом: Дахилис понесла от него и скоро должна была родить.
Втроем они отправились в Нимфеум, расположенный в холмах на восток от Иса. В святилище, где жили, сменяя друг друга весталки, Дахилис просила благословить ее не рожденное дитя, а Грациллоний воспользовался представившейся возможностью и завершил инициацию Кинана в источнике неподалеку. Дахилис, невольная свидетельница обряда, пришла в ужас от святотатства: источник Белисамы послужил для ритуала в честь божества, отвергавшего женщин. Но Грациллоний сумел успокоить супругу.
