Но иногда, когда в узких реках от прилива начинала сильно бурлить вода или когда она скакала верхом через заросли кустов и опять видела следы убежавшего скота, она в отчаянии думала: «Ну что же он не приезжает?»
Джерри больше всего молила о том, чтобы к ней вернулись двое-трое ковбоев, которые раньше у них работали, и помогли им с Биллом немного привести все в порядок, прежде чем появится этот управляющий. Если бы так получилось… тогда они… она с Биллом… могли бы не выпускать из рук хозяйство. Тогда они могли бы диктовать свои условия.
Она потягивала чай и наблюдала за приближающимся облаком пыли. Вскоре Джерри разглядела двоих мужчин, мальчика и восемь лошадей. Вот если бы они остались и поработали на ранчо хотя бы пару недель. Ну, может быть, месяц.
Билл неторопливо поднялся с земли и подошел своей неуклюжей походкой наездника к изгороди. Он облокотился на нее и неторопливо скатал себе сигарету. Он поглядывал на приезжих из-под полей старомодной широкополой шляпы. Джонни даже не шелохнулся. Он оставался сидеть на месте и сказал только, что абориген был с севера, из мест далеких отсюда.
— Этот пришел с другого конца пустыни, который с ними, — тихо сообщил он. — Отличный охотник этот парень. И объездчик лошадей знатный, я так думаю.
Ни Билл, ни Джерри не спросили, почему он так решил. Премудрости местных аборигенов были им не по зубам.
Джерри подошла и встала у изгороди рядом с Биллом. Она облокотилась на край, положив ладони на жердь штакетника, и с надеждой посмотрела на предводителя маленькой группы.
Он был похож на ковбоя и при этом в нем было что-то необычное. Он держался в седле так, как могут только ковбои: слегка ссутулив спину, глубоко сунув ноги в стремена. Его костюм цвета хаки выглядел, пожалуй, даже слишком опрятно для австралийской пустыни. Или сегодня он проскакал не очень много, или следил за собой и по дороге стирал одежду. Его широкополый стетсон[1] казался почти новым. Упряжь на его лошади, начищенная до блеска, сверкала в солнечных лучах. Лицо приезжего было чистым, значит, он умывался за несколько миль отсюда. Он казался очень сильным и уверенным в себе. Ему было где-то между тридцатью и сорока.
Лошадь незнакомца перешла с галопа на шаг, и он подъехал к изгороди, где его поджидали Джерри, Билл и Джонни. Глаза его, которые до этого казались двумя темными провалами на загорелом лице, теперь стали хорошо видны. Они были как будто темно-синими… да, точно, глаза были синими… и очень серьезными.
— Тертый калач этот парень, — тихонько сказал Билл Джерри. — Знает, чего хочет.
— Да, мне тоже так кажется, — тихонько ответила Джерри.
— Издалека приехал, — продолжал Билл. — Сам такой нарядный, а посмотри только на его коней. Они в дороге уже не меньше месяца.
— Да, он, видно, слушаться не привык. Сам себе хозяин, — сказала Джерри. — Как думаешь, Билл, предложим ему поработать у нас?
Однако что-то в этом незнакомце задело ее. Он был сильный и красивый, красивый настоящей мужской красотой. В нем была какая-то притягательность, которую трудно передать словами.
— Для начала пригласим их зайти на чай. А там посмотрим, что к чему, — тихо ответил Билл.
Незнакомец уже подъехал достаточно близко, чтобы поздороваться. Он поднял одну руку, и Билл с Джерри тоже каждый подняли в ответ руку.
— Добрый день, — сказал Билл. — Издалека едете?
— Сегодня утром выехали с этой стороны хребта Ибонг, — ответил незнакомец.
Старый ковбой усмехнулся. Он знал, что значит такой ответ — незнакомец не хочет говорить о себе. В прериях не принято никого расспрашивать, кто он, откуда и зачем едет, если человек сам не расскажет. Но голос у этого ковбоя оказался добродушный, звучный и слегка властный.
Джерри вдруг застеснялась своих взъерошенных волос, неумытого с утра лица — она ведь целый день скакала верхом по пыли на жаре — и россыпи веснушек на носу. Почему-то ей захотелось понравиться этому человеку.
Он был крепкий, статный и сильный. Бронзовое от загара суровое лицо, бесстрастные, но все подмечающие глаза…
Он растягивал слова, когда говорил, и присматривался к Джерри и Биллу, так же как и они к нему. Взгляд его оторвался от их лиц и быстро прошелся по заржавевшей от бездействия поилке для скота, разбросанным в тени под деревом частям разобранного двигателя, изгороди, только недавно починенной и кое-где скрепленной кусками ржавой проволоки.
Он полез в карман за сигаретами, спешиваться не стал. Свободно сидя в высоком седле, одну ногу он выпростал из стремени, словно в любую минуту готов был спрыгнуть на землю, но пока не решил, стоит ли.
Джерри почувствовала, что он еще издали, за много миль отсюда, понял, что они починили кое-где осевшую изгородь молодыми побегами акации, что часть их скота убежала в дикую степь; собственно, одного его взгляда на их запустелый двор было достаточно — незнакомец понял все, что нужно про их ранчо, которое едва держалось с помощью старых, допотопных механизмов и было на грани полного развала.
Странное чувство, с которым Джерри глядела на него, имело в себе скрытое беспокойство: она почему-то решила, что этот человек сыграет очень важную роль в ее жизни — или в жизни их ранчо. Но как это могло быть? Он был просто проезжий, незнакомец, наверняка через некоторое время двинется дальше, и они больше никогда его не увидят.
Щеки у Джерри вспыхнули, и ее маленький твердый подбородок вздернулся чуть выше. Голова гордо сидела на тонкой юной шейке.
— Вы у нас как — проездом? — спросила она, как обычно было принято спрашивать в этих пустынных местах. Она знала, что походит на усталую батрачку, нанятую на ранчо.
Незнакомец взглянул на нее и одним этим прямым, строгим взглядом увидел все: и ее пропыленные волосы, и веснушки на кончике носа.
— А что это у вас там в котелке варится? Не чай? — спросил он, не отвечая на ее вопрос. Он все так же растягивал слова.
— Да, мы как раз собирались пригласить вас зайти выпить чаю, — ответил за нее Билл. — У вас, наверное, есть при себе кружка.
Незнакомец едва заметно улыбнулся. Во всяком случае, он раздвинул губы, и здоровые белые зубы сверкнули на загорелом лице, но глаза продолжали проницательно вглядываться в окружающее, не выдавая эмоций. Он соскочил с коня даже более легко и грациозно, чем это получалось у Джерри, перекинул поводья через изгородь и намотал их на высокую жердь. Пригнувшись, он перелез через перекладины изгороди. Когда он выпрямился, то оказался рядом с Джерри — и показался ей прямо-таки великаном.
— Это ранчо «Янду», — сказал он. Это был не вопрос, а утверждение. Разумеется, он должен был знать, где находится. Их ранчо было обозначено на всех картах овцеводческого хозяйства Австралии — целых семьсот пятьдесят тысяч акров земли.
Не дожидаясь ответа Джерри, он повернулся к мальчику, который, расслабившись, сидел в седле, точно так же, как его старший спутник несколько минут назад.
