– Все будет хорошо, вот увидишь. Возможно, коллекция графики Эшера не найдет своего покупателя. Вдруг это была неудачная идея?
– Глупо надеяться на это. Судя по отзывам в гостевой книге на сайте Кервуда, его новые работы произвели настоящий фурор. Цветочки-бабочки уже всем приелись. Вышивка переживает сейчас настоящий бум, и потому она должна идти в ногу со временем и отвечать модным тенденциям.
– Что собираешься делать? – спросила Мэг с некоторым опасением.
Только бы Кортни не пришло в голову искать человека, по чьей вине произошла утечка информации! В этом случае ей вряд ли удастся избежать увольнения. Причем громкого и скандального. Впрочем, сейчас это мало заботило Мэг. Она была удовлетворена своей местью, а потому могла покинуть «Пэттерн дизайн» хоть завтра. Да, правильно, лучше поскорее убраться с идущего ко дну корабля.
Задержка новой коллекции неминуемо повлечет за собой финансовые траты. И хоть у Кортни дела шли не так уж плохо, подобная встряска вряд ли пройдет бесследно для ее студии. Во всяком случае Кортни придется сократить объемы производства хотя бы потому, что на заготовленную коллекцию ушло довольно много ниток и канвы. А вышивальщицы уже вовсю корпели над схемами.
– Пойду к Кервуду и потребую у него объяснений.
– И что это тебе даст, кроме головной боли и вздернутых нервов? – скептически поинтересовалась Мэг.
Однако высказанные сомнения не повлияли на намерение Кортни.
– Хочу посмотреть в глаза этому негодяю, – твердо заявила она.
– Если хочешь знать мое мнение, то я бы на твоем месте позвонила самому лучшему адвокату Лондона, чтобы тот отсудил у Кервуда львиную долю дохода от продажи его новой коллекции.
– Какой толк от денег, если в глазах своих покупательниц я все равно буду второй? Они уже раскупают наборы Кервуда, а мои обещания так и остались обещаниями.
– Вспомни, а ты случайно не проговаривалась журналистам о теме своей новой коллекции? Это можно было бы использовать как доказательство того, что ты раньше Кервуда обратила внимание на графику Эшера.
Кортни отрицательно помотала головой.
– Нет, напортив, я окружила свою новую работу ореолом таинственности. Она должна была стать сюрпризом.
– Жаль.
Мэг отодвинула манжет с золотыми запонками и посмотрела на изящные часики, последний подарок бывшего мужа. Впрочем, это был даже не подарок, а отступные – этакая своеобразная просьба оставить его в покое. Точнее развязать ему руки, чтобы он без зазрения совести мог запустить их под юбку Кортни Милз.
Вот только Кортни накувыркалась с ним, а потом, когда он ей наскучил, понизила до ранга своего личного адвоката. А недотепа Бобби по-прежнему скакал вокруг нее на задних лапках, надеясь, что его снова впустят в спальню.
Мэг охватывала слепая ярость каждый раз, когда Кортни упоминала имя своего адвоката и уверяла, что они всегда были только друзьями. Кортни могла обманывать кого угодно, но только не законную жену.
Мэг нутром чувствовала, что Бобби ушел от нее именно из-за Кортни, а вовсе не потому, что «устал от ревности и мотовства». Подумаешь, тратила его деньги. А что с ними еще делать, как не тратить?
А насчет ревности… Бобби сам виноват: нечего было бегать за каждой юбкой. А если он не мог держать свою ширинку застегнутой, то нужно было жениться не на Мэг Бачински, а на слепой и глухой простушке из Шотландии. Возможно, она бы с радостью тянула ту волынку, в которую постепенно превратился их брак.
– Мне пора, – неожиданно сказала Мэг, направившись к выходу.
Кортни была настолько расстроенна, что даже не задала резонный вопрос «куда?». Мэг ушла, оставив начальницу наедине с мрачными мыслями о предстоящей встрече с Майклом Кервудом.
Ирония судьбы заключалась в том, что Кортни уже давно мечтала познакомиться с этим неординарным человеком. Да, они были конкурентами, но это не мешало ей расценивать его как талантливого и успешного дизайнера. Они занимались одним делом. Причем были фанатично преданы ему.
Однако знакомство так и не состоялось. Майкл постоянно был в разъездах. Если он и появлялся в Лондоне, то лишь для того, чтобы выпустить очередную коллекцию и искупаться в очередной порции славы.
Страсть к путешествиям отражалась во всех работах Майкла. Например, Кортни безошибочно угадала любовь Кервуда к Праге и Венеции. Майкл не уставал изображать излюбленные места на своих картинах и эскизах для вышивки.
Кортни втайне восхищалась Кервудом, даже считала его своим учителем, хотя он и был старше ее всего на пять лет. Именно поэтому нанесенный им удар стал для молодой художницы настоящим потрясением. Человек, бывший ее кумиром, в мгновение ока обманул ее ожидания. Кортни было обидно и горько осознавать, что она ошиблась в нем.
Неужели она выдумала своего Майкла Кервуда? Талантливого, честного, благородного потомка аристократического семейства? На всех фотографиях, которые довелось увидеть Кортни, Майкл выглядел как настоящий рыцарь без страха и упрека: высокий широкоплечий брюнет с мужественными волевыми чертами лица и открытой улыбкой. В его темных глазах, казалось, можно было прочитать старинные предания, полные загадок и тайн. На его картинах оживали древние английские легенды, а во всем его облике отражалось благородство и сила Кервудов, богатых и знатных землевладельцев.
Что ж, настало время разрушить свои романтические мечты и познакомиться с настоящим Майклом Кервудом – бесстыдным грабителем и губителем ее бизнеса. Кортни решительно поднялась из-за стола и, оставив компьютер включенным, покинула кабинет.
Дизайн-студия и галерея Майкла Кервуда находились в старинной конюшне, которую ее владелец полностью переделал, оставив лишь булыжную мостовую, по которой раньше водили лошадей.
Это совпадение показалось Кортни даже забавным. Чего еще можно было ожидать от человека, работающего в конюшне?
Гостью встретила женщина лет сорока, одетая в черные брюки, белую блузку и черный жилет. Ее наряд, без сомнения, вызывал ассоциации с новой коллекцией Кервуда и творчеством Маурица Корнилиса Эшера.
Кортни восхищалась работами знаменитого голландца, однако долго не решалась взяться за них. Его графика была столь же гениальна, сколь и загадочна. Кортни опасалась, что женщины не станут вышивать столь непонятные картины. Если бы не Мэг, восхитившаяся ее идеей, Кортни так и не решилась бы.
Каждый открывал в гравюрах и литографиях Эшера что-то свое. Первыми его оценили математики и психологи. В его гравюрах и литографиях видели ключи к доказательству недоказуемых теорем или оригинальные контрпримеры, бросающие вызов здравому смыслу. Кортни могла часами рассматривать картины-головоломки Эшера, ища искажения реальности, так ловко помещаемые им в архитектуру и пейзажи.
Кортни привлекало в Эшере то, что у него не было ничего невозможного: нарисованные ящерицы вдруг наполнялись объемом и выползали за границы листа, а пол и потолок запросто менялись местами, стоило перевернуть картинку. Кортни всегда мечтала овладеть таким мастерством. Нет, даже не мастерством, а волшебством. Эшер был настоящим магом. В сравнении с ним Майкл Кервуд казался жалким подмастерьем, который наверняка даже не представлял, на какую высоту замахнулся. Тем не менее Кортни не могла не признать, что коллекция Кервуда вышла удачной. Хотя она была убеждена, что Майкл не мог так любить Эшера, как она. Нет, это просто невозможно.
