Всегда предпочитал и предпочитаю идти первым. Выбор пути – творческий процесс. А творчество не бывает беспроблемным. Будоражат противоречивые чувства. С одной стороны – легкого страха, с другой – азарта.
Особенно это ощущается, когда лазание – на грани срыва. Хотя старался такого не допускать. Для этого нужен надежный запас прочности: твоя тренированность, техническая, физическая, психологическая подготовка. Весь комплекс, дающий уверенность и высокую проходимость. Первый имеет моральное право на срыв. Так учил нас в Харьковской школе инструкторов альпинизма легендарный, интеллигентнейший Кирилл Александрович Баров. И уточнял: но желательно не срываться. За почти полвека в альпинизме я, идя первым, срывался три раза. Все три помню в мельчайших подробностях. Срыв – это звонок «оттуда». В нашем спорте ценой ошибки часто становится жизнь. Таковы правила этой игры. Правда, у гор свои, порой непостижимые, игры. Землетрясение, гроза, неожиданный камнепад, внезапная лавина – не все удается предвидеть. Со временем приходит некое двадцать восьмое чувство, срабатывающее в преддверии опасности. Но дается оно годами работы на пределе и за пределом возможного, ценой горьких утрат. Камнепад забрал у меня первую жену – Тамару, лавина – друзей Гену Василенко и Витю Пастуха. Альпинизм – суровые мужские игры на свежем (часто излишне свежем) воздухе. Но всегда это игры джентльменов – людей чести и долга.
Читаю в Сети: альпинизм доживает свой век. Автор (Duane Raleigh, www. rockandice. com) утверждает: «Совершенно не важно, насколько быстро кто-то бегает, как высоко кто-то прыгает, сколько у кого медалей, как круто кто-то водит автомобиль или в каких играх побеждает, всегда найдется другой человек, который поднимет планку еще выше и отправит старые рекорды вместе с их обладателями в мусорную корзину…
Хотя есть еще один спорт и один человек, бородатый титан с короной, как Зевс, лучше которого никогда никого не будет. Рейнхольд Месснер (Reinhold Messner) – это икона альпинизма. Он был первым, кто взошел на Эверест без использования кислорода (1978), первым, кто взошел на Эверест в одиночку (1980), и первым, кто совершил восхождение на все 14 восьмитысячников планеты (1986).
Никто не может взойти более чем на 14 восьмитысячников или взойти выше более чистым стилем или быть первым, потому что Месснер уже все это сделал. И нет более великой вещи, чем быть первым, сделавшим что-либо… После достижений Месснера остались только более мелкие вещи, это помогает объяснить стагнацию и моральное падение среди нас и тот факт, что мы полагаемся на собственную глупость, а также помогает оценить относительное превосходство».
Спорное, на мой взгляд, суждение. Особенно в части того, кто и на что полагается. Не вижу также связи между достижениями великого Месснера и «стагнацией и моральным падением». Убежден, прогресс всегда стимулирует развитие и переход в новое качество, а не застой и разложение. Отдаю должное супервосходителю – его вклад в развитие альпинизма неоценим. Но утверждать, что достижения Месснера завели альпинизм в тупик (а именно такова логика автора), я бы не стал. Пусть даже время абсолютных высотных достижений и заканчивается. Непройденных стен, фантастически сложных маршрутов на них – ходить не переходить.
В собственной альпинистской биографии самым сложным считаю не Эверест, не Аннапурну, ни даже Южную стену Лхоцзе, а гранитный скол в американских Йосемитах – Эль-Капитан. Высота относительно уровня моря невелика, всего около 2000 м, а протяженность маршрута – около километра. Но горы сложнее и круче этого вылизанного временем и погодой леденца в моей жизни не было. Маршрут «Салатэ» – первые 250 м – вертикаль, а остальные 800 м отрицательные… Самым трудным был участок, который сначала показался непроходимым. Без искусственных точек опоры нельзя пройти. И дырка видна для скай-гука (мы тогда о подобных приспособлениях не знали). Американский партнер Майкл Ворбуртон под впечатлением от моего лазания о скай-гуке забыл. А чуда не случилось. Говорю: нужен шлямбурный крюк (пистон, как называли американцы). Вот же он был, но его выбили. Нет, протестует Майк, не было. Не надо пистона! Тут лазанием идется. Как лазанием? Если лазанием, я должен был пройти. И не прошел… Настроение – хуже не бывает. Два или три раза пробую. Снова и снова срываюсь. То же самое – Майк, а я, стоя на страховке, его ловлю. Пытаюсь из крюка сделать закладку-лепесток, чтобы в этой дырке пристроить, навесить веревочную петельку и, взявшись за нее, дотянуться до следующей зацепки. Других вариантов не вижу. Я же не муха, чтобы по этому глянцу пролезть. Ладно, темно уже. Завтра продолжим. Утром объявляю, что собираюсь забить шлямбур. Майк: «Сергей, не надо. Это плохо будет для вашего авторитета». Лезет в карман и протягивает скай-гук – на! Улыбается. Я удивлен. Что за закладка такая интересная? Прицепил скай-гук, петельку навесил и моментально прошел. Будто вообще не было на горе этого проклятого места. Будто мы там вчера не застряли на час. Мы и выше скай-гуками пользовались, Майк имел их целый запас… Вот такой маршрут мы прошли. От начала до конца в предельном напряжении. На другой горе – какие-то полочки, где можно расслабиться. Здесь – одна полочка, на которой мы переночевали, и снова безмятежная, зализанная гладь. Горжусь этим маршрутом не меньше, чем Южной стеной Лхоцзе. И до меня его проходили, и после, что из того?
Кстати, абсолютные достижения, которые можно лишь повторить, но нельзя превзойти, устанавливаются не только в альпинизме. В авиационном, парашютном, стрелковом и других видах спорта. Даже в футболе! Слышал, недавно какой-то виртуоз ухитрился с центра поля забить гол на второй секунде матча. Этот рекорд уже никто не превысит – за секунду мяч не успевает долететь до ворот. Почему-то ни авиаторы, ни парашютисты, ни представители других видов спорта не посыпают голову пеплом, мол, все, конец, дальше двигаться некуда. А в альпинизме это, похоже, становится традицией.
«Дух приключений не должен умереть», – говорил отважный англичанин Джордж Мэллори в 1924 году, отправляясь на высотный полюс. Два других уже были открыты: Северный – в апреле 1909 года Робертом Пири, Южный – в декабре 1911 года Руалом Амундсеном. Еще тогда звучали голоса, утверждавшие: это финиш, арен для подвигов на планете не осталось. Мэллори готов был отдать жизнь, но доказать обратное. И отдал… Что-то подобное звучало в 1953-м после выдающегося восхождения Хиллари и Тенцинга: Эверест покорен – выше уже не подняться. В мае 2003-го в столице Непала Катманду под патронатом короля пышно отмечалось 50-летие первого восхождения на высотный полюс. Были приглашены все побывавшие на Эвересте во главе с первовосходителем – 83-летним сэром Эдмундом Хиллари (Норгея Тенцинга тогда уже не было в живых. Когда пишутся эти строки, нет и сэра Хиллари, светлая обоим память). Подробно о празднике я еще расскажу в этой книге. Весь Катманду высыпал тогда на улицы приветствовать альпинистов. Я шел в колонне коллег и вспоминал, как после нашего первого Эвереста в 1982-м доброжелатели советовали: «Пора тебе остепениться, выше все равно не залезешь». Но я не собирался «остепеняться». Жалел, что впервые попал в Гималаи только в тридцать пять.
После прохождения Южной стены Лхоцзе снова и не раз слышал вариации все той же песни: мол, тем, кто прошел такую стену, уже неинтересно подниматься в «обычные», не запредельные горы. Не согласен! После Лхоцзе я ходил на Аннапурну по маршруту Бонингтона – великолепному, совершенно другого плана. Было очень интересно его пройти. Другие восьмитысячники я по классическим маршрутам ходил. Тоже было интересно, ново – ведь как нельзя войти дважды в одну и ту же реку, так нельзя подняться на ту же гору. Думаю, «неинтересно» – подходящий аргумент для того, чтобы распрощаться с альпинизмом. Допустим, человек выставил для себя определенную планку, дотянулся до нее и – все, дальше неинтересно. Он решает, что теперь будет заниматься не восхождениями, а политикой или внуков воспитывать. У меня самого их пятеро, тоже, скажу вам, экстрим!
