Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
Скорей бы «штаб» определился с дальнейшими действиями.
Это сотрудники из наркоотдела лопухнулись. Почему-то пошли на захват вчетвером, а наркокурьер оказался прикрыт, причем хорошо прикрыт. Результат – три оперативника ранены, один из них попал в заложники, а курьер и ещё четверо боевиков, заперлись в подвернувшейся квартире, где возможны ещё заложники. Наркоотдел почесал репу и вызвал нас, то есть городской спецназ. Вот и висим вдвоём, как марионетки, ждём «с моря погоды». Тут я вижу, что к нам спускается боец. Сразу узнаю Валеру Истомина. Он зависает в четырех метрах выше и докладывает:
– «Штаб», я «Стена-девять». На месте.
– Принято «Стена-девять», – тут же отозвалась рация, – внимание, всем приготовиться!
– Давно, блин, готовы, – проворчал я и, похоже, не только. Эхом прошла в эфире готовность от всех, произнесенная несколько раздраженно:
– Готов…
– Готов…
– Готов…
– «Стена-пять», готов, – прошипел Жихарев.
– «Стена-шесть», готов, – выдохнул я.
– «Стена-девять», готов.
Все давно готовы, только «фас» сказать, но «Штаб» опять заткнулся. И вдруг:
– Внимание! «Стена пять и шесть» цель зашла в комнату, впереди заложница. Подошел к окну. Прикрывается заложницей. Смотрит.
Жихарев и я «прилепились» к стене. Преступник нас не увидит, если только он не откроет окно и не высунется. Ну не дурак же он? Хотя нам его «дурость» здорово бы помогла и тогда из «гнезда» прилетело совсем не «яичко». Наши снайперы ушлые, но в этот момент, как назло, слепые из-за бликующего солнца. «Штаб» продолжал передавать то, что видит через «глаз»:
– Заложница прикована наручниками к батарее отопления, преступник из комнаты вышел.
– Внимание всем! – прошипела рация голосом Белкина. – Общий штурм через окна. Как поняли?
– «Стена-раз» принял.
– «Стена-два», принял…
– «Стена-пять», принял, – отозвался Жихарев.
– «Стена-шесть», принял, – доложил я.
– «Стена-девять», принял.
Всё, команду «фас» и… но «Штаб» опять чего-то ждёт.
Группам «Стена» на восточной стене хорошо, там прохлада и висеть, как нам не нужно, лоджии, практически рядом, а мы скоро тут запечёмся.
Рация прошипела докладом снайпера:
– Я «Гнездо-два», вижу движение. Вроде кто-то борется.
Вдруг в квартире что-то бумкнуло. А рация голосом «Штаба» истерически заорала:
– Штурм! Штурм! Всем группам штурм!
Истомин моментом соскальзывает до девятого этажа, отталкивается от стены и ногами бьёт стеклопакет.
Тресь! – Вниз летят осколки стекла и вместе с ними супер-пуперкамера, а я влетаю в проём следом за Валерой. ПСМ уже ищет цель. Отстёгиваюсь от шнура и перекатом в сторону. Рядом пронзительно визжат.
– Тихо, – одновременно шипим мы заложнице, – отодвинься в угол.
Девушка замолкает, кивает, сдвигается, и в этот момент в окно влетает Жихарев.
Взяли дверь на прицел. Валера замирает рядом с дверью. Там идёт пальба и кто-то матерится. Чего они там телепаются? Докладываю «Штабу»:
– Западная комната чисто!
– Принято! – отзывается «Штаб».
За дверью орут:
– Глаза!
Бум! И вместе со вспышкой дверь распахивается, и влетает габаритная фигура. Мгновение сопровождаем пистолетами полёт туши, затем я мягко принимаю её в жесткие объятия. Но этот «жирдяй» вдруг очухивается, дёргается и, взревев, начинает подниматься. С трудом удерживаю его. Мне на помощь приходит Жихарев, и вместе быстро скручиваем задержанного.
– Здоров, зараза! – кряхтит Олег, прижимая толстяка к полу болевым. – Наручники только-только влезли.
– Чисто! – кричит Истомин.
– Чисто! – кричат в глубине квартиры.
Туша под нами матерится и рычит, наносим по удару, тот затихает. В двери появляются два спецназовца. Это Любшин и Легких.
– Чисто! – орут они.
Бах!
Как во сне вижу, брызги крови и заваливающегося на бок Олега.
Ба-бах! Три выстрела сливаются в один. Дёргает бок. «Заложница» отлетает в угол, теряя пистолет.
– У нас трёхсотый! – орёт кто-то.
Жихарева выносят, а я присаживаюсь у стены. Тут и так полно народу, чтоб со всем разобраться.
Как же так? Откуда у неё пистолет и почему она в нас стреляла? Вот так косяк!
Держа на прицеле замершую в углу девушку, приближаются Любшин и Легких.
– Готова.
Над телом склонился Андрей, потом показал на сгиб её руки:
– Наркоманка. Она, похоже, из той же компании.
Паша подбирает пистолет и с удивлением говорит:
– Ого! Смотри, с чем нарики разгуливают. Это же «Глок»!
Туша «жирдяя» заворочалась, повернула голову к окну и дёрнулась в сторону тела:
– Светка!
– Лежать!
– Суки… падлы… порву… – Он рычит с подвывом. Поворачивается. Вижу бешеные глаза. Он смотрит на меня и вдруг яростно хрипит:
– Вяз… Вяз, ты труп. Ты труп, понял? Ты труп! Я найду тебя. Закопа-а-а-а-а…
Загнув болевым, преступника выводят.
Он меня знает? Откуда он меня знает? Лицо знакомо, вот только вспомнить не могу. Такого «жирдяя» я бы всяко не забыл. А «Вязом» меня называли только в школе…
Точно! Вспомнил! Этого толстяка зовут Макс Громин, кличка «Громила», но, помнится, в школе его все называли «Громозека». Вот так встреча! Он постоянно с Вершининым и Тощевым тусовался. Эта троица была поперёк горла всей школе. Там Громин и его «компания» не учились, а просто посещали. Учителя, чтоб не портить показатели, ставили по всем предметам тройки и терпели громинские «выкрутасы» из-за его отца, который был какой-то шишкой в горуправлении.
Игорь Вершинин, по кличке «Вершина», тощая каланча, баскетбольного роста, которого втихомолку все называли «Пик коммунизма» и Вячеслав Тощев, с тучной фигурой, полной противоположностью фамилии и прозвищем «Толща». Вместе с Громозекой они промышляли тем, что отбирали деньги у младших школяров. Часто доставалось и мне, но я с этим не мирился и рыпался в ответ. Потом приходилось молчать и не отвечать на вопросы мамы, скрывая синяки. Не хотелось вмешивать взрослых и прослыть «стукачом».
Объединяло их одно – хулиганство, унижение слабых и постоянное издевательство над младшими. Если у кого были деньги, то они перекочевывали к ним в карманы. Школу они так и не закончили, пропав куда-то после девятого класса. Я тогда только седьмой класс закончил.
– Серёга, ты как? – это рядом присел Истомин. – Тебя вроде задело.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
